Интриги Богов

– Останусь, ваша милость, прижился тут. Тут и помру.

– Жаль, – ответил Артем. – Мне нужен хороший фельдшер, научил бы подростков своему ремеслу…

– Ежели я нужен там, то, ваша милость, я поеду, – сразу поменял решение хозяин дома, – не хотелось быть обузой, потому и решил остаться.

– Обузой не будешь, Аргуфен. Вопросы какие у кого есть?

Вопросов не последовало.

– Тогда в полночь выходим.

Разошлись. В доме остались Артем, хозяин дома Аргуфен, хлопотавший у печей, и Мила. Она присела рядом с Артемом и прижалась к нему боком.

– Переживаешь? – тихо спросила она.

Тот не ответил, отодвинулся и уставился в угол. Мила вздохнула и подперла кулачком подбородок.

– Вижу, что переживаешь. В лице потемнел. Хотела бы помочь, но не знаю как, – тихо, с грустью произнесла она. – Мне тоже больно. В постели ты со мной очень ласков и нежен, а когда поднимаемся… Ты словно чужой. Налетает на тебя мрачная туча. В груди, Артемушка, болит…

Артем ничего не ответил. Встал, надел полушубок и пошел на выход.

– Ты куда, Артем? – вскинулась Мила.

– Буду с воинами ночевать, – не оборачиваясь, буркнул он и вышел.

В полночь сходили на разведку, и Артем показал дома, в которые нужно будет пробраться. Распределили, кто в какой дом входит. У каждой группы были амулеты с заклинанием ошеломления.

На обратном пути к ним прибилась Лариска. Заюлила под ногами и хотела лизнуть лицо Артема, но тот ототкнул ее.

– Не воняй, – приказал он.

В сарае на него с немым удивлением посмотрели грованы.

– Ты чего, вождь, тут останешься? – спросил Хойскар.

– Да, тут.

– Ладно… – проговорил дикарь и кинул на Артема внимательный взгляд. – Ребята, приготовьте вождю место, – распорядился он.

В сарай пролезла пантера и, покрутившись, улеглась у входа. Лошади при ее появлении всхрапнули, но, привыкшие за время похода к мертвяку, успокоились.

Хойскар подсел к Артему и тихо спросил:

– Девка?

Тот молча кивнул.

– Зря ты так, вождь. Мила – девка знатная и преданная. Хойсира ее примет. Такими бабами, вождь, не разбрасываются. А ты показываешь слабость. Негоже это. Люди заметят, судачить будут. Нехорошо.

– Ты думаешь, ее Хойсира примет? – тихо спросил Артем.

– Вождь, ты как дитя малое. Она примет твое решение и оспаривать его не будет. Ты глава союза, а не только своего дома и рода. Ты величина. Хойсира гордиться должна, что ты ее отметил своим вниманием и взял из-под мужика. А ты слабость свою перед ней и народом показываешь. Наши не поймут, вождь, – еще тише проговорил Хойскар. – Я заметил, что между вами, – дикарь потер палец о палец, – и это правильно. Все лучшее должно доставаться вождю. Народ это понимает и принимает. Не роняй свой авторитет. А то скажут: войны выигрывает, а с бабой сладить не может. Я заметил – и другие заметят, пойми это, вождь.

Артем слушал молча и понимал простую правоту дикаря. В их обществе не принято считаться с мнением женщин, а он слеплен из другого теста, из цивилизованного, где женщина занимала другое место и, бывало, стояла над мужчиной. Но Хойскар прав. Слабину показывать нельзя, слухи пойдут, трудности начнутся. А этого допустить нельзя, да и с богами спорить не стоит. Раз уж так сложилось, то надо думать, как все правильно устроить. С Милой их теперь трудно разделить. Влечет их друг к другу. С Хойсирой не так. Там нет такого жара страсти, но есть чувства, и чувства глубокие. Он привык к ней и полюбил ее. Поставил ее вровень с собой, и как это теперь повернется в будущем, одним богам известно.

«Ладно, приедем домой, разберемся», – успокоил он сам себя.

Из сумки вылез Свад и возмущено проговорил:

– И чего мы в сарае сидим, пошли, Артем, в дом. Нечего нам тут делать.

Хойскар одобрительно кивнул.

– Пошли, – решился Артем.

В доме его удивленно и радостно встретила Мила.

– Вернулся, – суетясь вокруг него и помогая снять полушубок, ворковала она. – Вот и правильно. Нам есть о чем поговорить. Кушать будешь? Я похлебку разогрела…

– Нет, есть не хочу, – ответил Артем.

– Я хочу, – Свад вылез из сумки и вальяжно прошел в комнату. – Мила, собери мне повечерять.

– Обойдешься. Сам себе собирай, – отмахнулась девушка и потащила Артема в спальню.

– Эй, вы куда? – возмутился небрежным отношением к своей особе гремлун.

– Нам поговорить надо, – отозвалась Мила.

– Знаю я ваши разговоры. А-а… О-о… Артемушка, золотце… Тьфу… Смотреть противно.

Мила решительно остановилась. Уставилась на гремлуна.

– Ты, сморчок, подсматривал?

– Да больно надо. Просто поглядел на этот срам, и все.

С лавки закашлял дремавший Аргуфен и, кряхтя, произнес:

– Тут дело молодое, домовой. Иди молочка попей, я в блюдце тебе налил.

– Сам пей из блюдца, старый хрен. Жрать давай, не то в сапоги нассу.

Старик, кряхтя, поднялся с лавки.

– Это ты можешь, проказник. Сейчас, родимый, соберу тебе на стол.

Мила окатила Свада злым взглядом и утащила Артема в спальню.

– Ну, что ты решил? – усаживаясь на кровать, спросила она.

– Пока ничего. Вернемся и будем решать.

– То есть ты меня не прогоняешь? – уточнила девушка.

– Нет, не прогоняю.

– Здорово!