Интриги дядюшки Йивентрия

Из размышлений об узоре обоев, более всего подходящем к золотистым шторам, ее вырвал недовольно-заботливый голос вдовы Гренн:

– Ну-ка, заходи внутрь, милочка. Нечего тебе на холоде сидеть, и вовсе незачем туманом дышать. Он всю душу обволакивает, не говоря уже об уме. Всю тебя выпьет, ежели не побережешься. Станешь как мои розы – без аромата, без смысла. Ишь расселась, дурочка. Я думала, ты покрепче будешь.

Вдова схватила Сьомирину за руку и потащила в сарай. Та как-то вяло, но упрямо сопротивлялась. Ей хотелось задержаться в этой тихой грустной сказке. Тут на ее нещадно выкручиваемой руке звякнул браслет с лунными камнями.

И тут сначала из маленькой дырочки под огромным напором, разрывая ее все больше и больше, в сознание рванулись воспоминания о жизни, о мире. И вскоре все величие и разнообразие мироздания чудовищным молотом шарахнули по ее сознанию и разнесли вдребезги сжимающие его мечты о тихом бытии в Ацедьё.

Сьомирина вскочила, как ужаленная под хвост рысь. Сердце молотилось, как у воробушка, а зрачки расширились так, что она стала похожа на полоумную сову.

– Что это за псня? Что это, ко всем псам, была за псня?! – испуганно прохрипела девушка.

– Добро пожаловать в реальный мир, милочка, – облегченно улыбнулась вдова. – Это был туман. Понимаешь теперь, почему мне так не терпится покинуть это милое место? Или тебе понравилось?

– Валим отсюда! Хоть к крокодилам в пасть, но валим! – Сьомирина вращала глазами и металась по стапелю.

– Ну а я о чем? – примирительно подняла руки вдова. Несмотря на некоторое беспокойство, вызванное столь ярким пробуждением Сьомирины, она была искренне рада, что не позволила еще одному юному созданию загубить свою жизнь в этой дыре. «Пусть где еще губит. С шиком и блеском», – нежно подумала вдова.

– Где тебя носило? – усталым голосом спросил Йозефик, когда Сьомирина влетела в сарай.

– Меня не носило, а держало! – закричала она. – Госпожа Гренн была права. И дядя твой! И Шелк, и Дандау! Это болото, и нам здесь нельзя, нас затянет и задушит!

– Ого. И это об этом ты весь день думала, пока мы под этой славной телегой ползали?

– Весь день?!

– Тебя не было весь день.

Йозефик сел на ящик и откупорил бутылку пива. Вид у него был подозрительно умиротворенный. Глаза же были пустыми и тусклыми. Сьомирина поняла, что только что сама сидела таким же овощем и надеялась научиться вязать крючком к зиме.

– Машина готова? – поджав губы, спросила девушка.

– На полном ходу. Может, даже лучше чем была. Паскар настоящий кудесник. Завтра, наверное, подготовим к покраске. Я вот что думаю: пойду-ка я к нему работать. Ну или компаньоном, если возьмет…

Сьомирина влепила ему такую оплеуху, что он сверзился с ящика. Бутылка разбилась вдребезги. На полу родилась пенное кисло пахнущее озеро.

– Йозефик вир Тонхлейн! – зарычала Сьомирина. – Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, я не знаю… даже боги не знают, что я с тобой сделаю.

– Что ты взъелась, а? Все же нормально. И зачем все эти «Йозефики вир Тонхлейны»? Зови меня Йози, как все друзья. Кстати, о друзьях, сейчас Паскар вернется с наливочкой.

Сьомирина влепила ему еще одну оплеуху, а он только лениво с опозданием отмахнулся.

– Его хоть до смерти излупцуй, он в себя не придет. Нужно ему напомнить, кто он вообще такой, – шепнула вдова Сьомирине. – Йози. Пф! Придумает же рвань.

– Дармоед он и идиот! Если есть куда вляпаться, мимо не пройдет. По самые уши залезет!

Сьомирина разбушевалась не на шутку.

– Хватит уже его лупить! – Вдова с трудом оттащила Сьомирину. – Лучше подумай, что его в себя привести может.

– Может, и мой метод даст результат!

Сьомирина вырывалась все менее интенсивно и наконец, увидев равнодушный, непонимающий взгляд Йозефика, успокоилась окончательно.

– Для начала, госпожа Гренн, помогите мне стянуть с него это рубище.

Женщины принялись стягивать с валяющегося Йозефика комбинезон. Он как-то паскудно заухмылялся. Вдова это заметила и отвесила ему такую пощечину, что все насильственные акции Сьомирины докурились в сторонке до рака легких.

– Ишь, кошак помойный!

Они поставили вир Тонхлейна на ноги и, как куклу, нарядили в пиджак, затем поставили перед найденным в сарайных залежах зеркалом.

– Ну? – спросила запыхавшаяся Сьомирина. – Узнаешь?

– Ха! Совсем забыл, что у меня есть костюм. Паскар обзавидуется.

– Тьфу ты! Что там еще было? Ага!

Сьомирина вытащила револьвер из кобуры, все еще висевшей на поясе у Йозефика, и сунула ему под нос.

– Узнаешь?

– Эй, сударыня, поосторожнее! Это вам не игрушка. Где ты это взяла вообще? Такой девушке не к лицу такие опасные штуки.

– Глубоко засело. – Вдова покачала головой. – Что еще есть?

Сьомирина опустилась на ящик и стала маленькой и несчастной. Похоже, она потеряла человека, который выдавал ей мир щедрыми кусками, пусть и был непроходимым тупицей. Она не знала, как должна поступить. Сбежать, бросить его здесь и всю жизнь терзать себя воспоминаниями о предательстве или, как настоящий… компаньон, да, всего лишь компаньон, остаться в объятиях тумана, обесцветиться и сгнить – и так и так было погано. И так и так она его теряла.