Интриги дядюшки Йивентрия

Автомобиль удивлял молодого человека каждый день. Каждый день он заводился и ехал. В этом было что-то старомодное. Сейчас уже не принято делать вещи, которые исправно работают и не требуют беспрестанного ремонта и обслуживания. Это транспортное средство требовало только горючего. Чего угодно горючего. На одной уединенной ферме, вокруг которой самым ярким пятном цивилизации был сбежавший и одичавший петух, Йозефику пришлось залить в бак какую-то тягучую дрянь из ржавого ведра. Она пахла газолином, и машине этого хватило, чтобы исправно работать. То, что ее от такой кормежки мучили излишние выхлопные газы, никого не волновало. Разве что подыхающих в сизом облаке за кормой полевых грызунов.

Йозефику понравилось путешествовать. Он сполна оценил очарование глубинки. Поля, луга, рощи и, конечно, горы на севере – эти виды, как он думал, навсегда останутся в его памяти. Им даже место в сердце найдется. Каждый день пути, каждый поворот или остановка были для него новым бесценным и порой приятным опытом. Вряд ли Йозефик мог увидеть в Лупри, как мужик бежит за трактором, с которого только что упал. Он его догоняет, некоторое время волочится за ним по земле, но в конце концов вскарабкивается на водительское сиденье и, чуть проехав, снова падает. Не было в Лупри и кабанов, которые у придорожных закусочных вскрывают своими клыками автоматы с лимонадом и сладостями. В Лупри даже в зоопарке не было кабанов – слишком скучно для такого культурного города. Подумаешь, клыкастый бекон. Было что-то мятежное и мистическое в том, чтобы каждую ночь или день спать на новом месте. Может быть, это была память крови, восходящая к временам, когда люди разводили первые костры и брели под огромным небом без особой цели, но с мечтой.

Но у Йозефика цель была, хотя бы как довесок к мечте. Он потратил целый день на изучение атласа, пока не отыскал утес Лас. Этот крошечный прыщик на профиле западного побережья герцогств находился в такой глуши, что деревья там падали, не издавая ни звука, даже при свидетелях, такая у них выработалась привычка. Ближайшим городом был Бамли на границе Бурнского леса. До Бамли шло какое-никакое, а нарисованное в атласе как шоссе направление движения. На местности это оказалось одноколейной асфальтовой кишкой, изрытой выбоинами. Какой-то юморист расставил вдоль нее знаки ограничения скорости. Максимальная скорость на них раз в пять превышала ту, на которой по этой дороге поехал бы самоубийца с намерением разбиться.

Йозефик вырулил на эту дорогу отважных. Вообще-то она со времен Предпоследней войны так и называлась, только с большой буквы, естественно. Дорога Отважных. Каждая яма на ней была воронкой от разрыва снаряда и охранялась как памятник, что было очень даже на руку местным властям. Машину трясло так, что Йойк вцепился в фигурку на капоте еще и зубами. Молодой человек стиснул зубы, чтобы они не клацали на ухабах, и свернул на первую попавшуюся грунтовку. Куда она ведет, ему было плевать, так как эта дорога хотя бы вела.

Довольно скоро дорога нырнула под кроны могучих деревьев. В этом месте лежал огромный, заросший мхом камень. Такие громадины обычно приносят вымершие племена пес знает откуда, чтобы то ли обозначить границы своих владений, то ли предупредить о чем-то путников. В общем, это был древний «кирпич». Рядом с камнем стоял более-менее современный указатель «Бурнский лес». Он врос в мох только по нижнюю часть таблички.

Путешествие изменилось. Лес по сторонам дороги и пугал, и манил Йозефика. Странно, конечно, но этот лес напоминал море. Он был очень и очень глубок. Попадавшиеся изредка полянки казались необитаемыми островами. Когда молодой человек отходил от машины по малой нужде и под журчание накипевшего смотрел в сторону леса, ему казалось, что где-то там, очень далеко или глубоко в лесу, живут невообразимые создания. Они громадны и чужды. Пугающие и неведомые, они смотрят из недостижимых глубин своего царства и ждут. Они так хорошо умеют ждать, что никто из людей их никогда не видел. Разве что вздрагивающий туман иногда выдавал их присутствие.