(Интро)миссия

Воскресный день перед самым моим „профессиональным“ праздником звенел весной. Везде капало, и это внушало оптимизм по поводу быстрого прихода самого егозливого времени года. Приперся замполит, расстроив мои планы трахнуться с кем-нибудь. Он давно не организовывал наш досуг, вот совесть и замучила, и Хорёк пришел исправляться. В то время существовал обязательный просмотр программы „Служу Советскому Союзу!“ сразу после завтрака. И замполиту было интересно, как мы эту гадость смотрим. Будто своей армии не хватает! Впрочем, иногда передачи эти мне нравились. Особенно когда показывали, как бойцы откуда-нибудь из Владивостока занимаются физической подготовкой. Приятно было созерцать солдатиков, вертящихся на турниках назло океанским ветрам — таких красивых, таких недоступных, таких желанных (потому, наверно, что недоступных). После часовой обязаловки для наших хлопцев наступала отдушина — „Утренняя почта“. Мальчики постоянно находились в ожидании какой-нибудь полураздетой певицы, ну, или Аллы Пугачевой, на худой конец. Мне же больше хотелось увидеть „Моден Токинг“, от которого я еще на „гражданке“ выпадал в осадок — а потом, разумеется, и в далеком актовом зале окружного госпиталя. Больше везло им — Пугачеву показывали чаще. А я-то всегда думал, что Аллу Борисовну любят в основном педики!..

Хорёк предложил играть в футбол. Только я и Ромка поддержали его. С трудом набрали три команды по три человека и начали играть. Полем битвы служила баскетбольная площадка, воротами — простор между стойками баскетбольного кольца. Ромка взял в свою команду меня, а третьим нам достался Ростик. Замполитовская команда, состоявшая из Самого, Дениса и Боба, быстро влепила нам два гола. Ростик не мог не то что играть — он даже по мячу не попадал. Тут, на счастье, появился Славик, и Ростика мы выгнали.

В футбол я играл с детства. Рядом с домом была площадка с неплохим покрытием, где я и оттачивал технику обращения с мячом. Из-за некоторой моей хлипкости мне не доверяли ничего, кроме ворот, и вскоре я стал неплохим, по дворовым меркам, вратарем. Потом, где-то к концу школы, мы переместились на большое футбольное поле стадиона „Авангард“, где я и освоил настоящие ворота. Мои постоянные футбольные партнеры полностью мне доверяли, что и придавало несказанную уверенность. В армии я скучал по ним, и наши игрища на баскетбольной площадке возвращали меня в Москву, на любимый стадион „Авангард“.

Со Славиком, который встал в ворота, дела пошли гораздо веселее, и команда Хорька ушла с поля, понурив головы. Мы с Ромкой залепили им по три гола и теперь вовсю отыгрывались на команде, которой руководил Стас. После каждого гола мы слегка обнимались — совсем как по телевизору. Славик подбегал к нам, хлопал каждому в ладоши и быстро возвращался на последний рубеж. Муза… Лишь однажды мы позволили себе проиграть хорьковскому „тиму“, но это не испортило общего впечатления. Начиналась весна, появлялись первые птицы (нормальные — вороны не в счет). Вечером наша сплоченная команда отпраздновала победу глоточком джина. Ну, а потом, как водится…

Ровно на праздничек пришло радостное известие: Мишку в конечном счете комиссовали. Хоть здесь Бадма полностью сдержал свое узбекское слово! Я совсем Мишке не завидовал — мне было хорошо в армии. Мне было в армии очень хорошо… Просто за него порадовался. И даже выпил за здоровье — теперь оно ему вновь было бы кстати. Смешно всё-таки… В Минске мы только и делали, что своими руками подрывали собственное здоровье: он лошадиными дозами пил кофе, я — адельфан. И ради чего?! Ради нескольких месяцев теплой и беззаботной жизни. А у меня и здесь она без забот. Заботы только об одном… Ах да, я уже начал забывать… Ёжик… И всё равно смешно… А кстати, что-то от него нет давно вестей… И как ему там, в армии?.. Впрочем, неважно. Напишет, если захочет… Меня… мне… Это я отпраздновал праздничек, и мои мысли путаются. Я надрался один…