Интуиция смысла (этико-социальный контекст русской философии)

Снова повторяется милостыня в круге важнейших нравственных добродетелей. Наряду с этим – покаяние и слезы – знаки высокого духовного состоянии человека. Это, как раз те состояния, которые возможно достичь только лишь на путях христианской этики и аскетики. И это очень важно: в духовном опыте христианства снимаются противоречия между этикой и аскетикой. Аскетика в христианстве служит средством для проявления высших этических свойств, здесь аскеза не самодостаточна, не является способом духовной изоляции подвижника для достижения своих эгоистических целей (как в аскетической практике нехристианских культур), но служит средством для возрастания этического начала. И, соответственно, этика в христианстве, это не этика гуманистических, мирских добродетелей абстрактного человеколюбия, но этика смирения, этика любви и милосердия, что невозможно вне аскетической практики подавления в себе злогреховного начала.

Конечно среди «поучений» Владимира Мономаха много вполне практических «заповедей». Но поскольку нравственности нет без свободы, то перед тем, как правильно поступать «на практике» поступать по правилам необходимо преобразить сознание духовными истинами. О чем Владимир Мономах и говорит в начале, имея в виду страх Господень.

В контексте практических поведенческих добродетелей интересно отметить, как постулаты веры становятся нормой поведения. Здесь мы имеем пример чисто христианской этики, так как свободное, осмысленное поведения человека основывается не на абстрактных постулатах чистого разума и требований практической выгоды, а на основании преображения сознания светом Христовых истин. Поэтому Мономах прежде свершения практических нравственных дел, таких как помощь убогим, сиротам, вдовам и т. д., наставляет сыновей прежде всего в усердии по отношению к их христианским обязанностям. «Не пропускайте ни одной ночи, – если можете, поклонитесь до земли; если вам занеможется, то трижды. Не забывайте этого, не ленитесь, ибо тем ночным поклоном и молитвой человек побеждает дьявола, и что нагрешит за день, то этим избавляется. Если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеет сказать, то «господи помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, нежели думать безлепицу, ездя».

Вот, что главное для человека – молитвой побеждать грех, то есть порок и зло на языке этики. Другого способа христианский правитель не видит. И только после этого, приобретя необходимую духовную силу и помощь, можно выходить в широкий контекст «социального служения» – помогать людям. Но и здесь нельзя обойтись без определенных наставлений, которые приобретают у Владимира Мономаха возвышенный и пафосный характер, которые и составляют нравственную субстанцию всего его «Поучения».

Здесь можно сказать весь круг естественных добродетелей, которые свойственны и «языкам», находят высшее воплощение и претворение в христианском образе жизни. Это, так сказать, «христианская поправка» к естественной нравственности. Так, когда Владимир Мономах говорит о том, что необходимо оказывать помощь слабым (убогим, вдовам, сиротам), то при этом он советует еще и брать их всегда под свою защиту; предостерегая против лени, которая может привести к гибели, он не забывает сказать и о духовном усердии: «Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели»; необходимо также чтить «епископов, попов и игуменов», с «любовью принимать от них благословение», остерегаться лжи, пьянства, блуда, навещать больных, провожать покойников, жену любить, старших чтить, молодых уважать.