Инвариант

— Грустно все было: Снегурочка влюбилась в Мизгиря и растаяла от страсти, Мизгирь с горя утопился, Купаву Лель спас от позора назвавшись ее женихом. Кстати вот мы сейчас с тобой венком обменялись, а это в давние времена считалось помолвкой.

— Ага? — оживился Ян, — то есть, теперь, по твоим древним обычаям, мы обручены?

— Ага, — передразнила я рассмеявшись, — считай муж и жена.

— А я не против, — очень серьезно сказал Ян, — если невозможно пожениться по нашим законам, то пусть мы будем мужем и женой по законам ваших Древних. Ты согласна?

— Аээ, как-то это неожиданно, но да, — я поцеловала его и уже твердо добавила, — Я буду любить тебя в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности.

Про «смерть не разлучит» я добавлять не стала, потому что понимала, после смерти Яна, мои чувства к нему не изменятся. И навряд ли его заменит кто-то другой. За короткое время совместного проживания мы успели «влипнуть» друг в друга настолько, насколько вообще можно себе это представить.

Ян повторил за мной

— Я буду любить тебя, в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности, да, мне нравится такая клятва.

И надел венок обратно мне на голову.

— Теперь можете поцеловать свою невесту, Ярран Рош`Экита, — я постаралась за шуткой скрыть смущение.

Целовались мы минут пятнадцать.

Потом завтракали уже остывшей кашей, потом целовались, ели конфеты которые несмотря на обсыпку липли к рукам, и снова целовались. Пили отвар, который тоже уже остыл и был крепким до горечи, и целовались. Потом складывали палатку и вообще упаковывали вещи. И…целовались.

Потом все- таки собрались и нагрузившись рюкзаками пошли дальше.

— А в дороге петь будешь? — спросил Ян, надевая на плечи рюкзак.

— Я тебе оперный театр что-ли? — поинтересовалась я.

— Ну, пофальшивь, мне, Инь. Подумаешь, чуть-чуть зубы поболят, я потерплю, — он с хохотом увернулся от подзатыльника.

— Ну, ладно, сам напросился, — я зажмурилась и вдохновенно заголосила переводя на ходу:

— Эх, дороги, пыль да туманы,

Холода, тревоги, да степной бурьян,

— А о чем песня? — не очень вежливо прервали меня.

— Ты будешь слушать или вопросы спрашивать? — я открыла глаза и возмущенно уставилась на него.

Такое вдохновение сбил своим любопытством. Мой укоризненный взгляд на него, впрочем, не подействовал.

— Ты так и не сказала о чем песня?

— О трудностях воинского пути, — пояснила я, — можешь подпевать: Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей…

Слух и голос у Яна оказались куда приятней и мелодичней, чем мои. Сразу видно, человека, ой, то есть горга, в детстве музыкально образовывали.

— Вот что мне нравится, — сказал он, — мелодия простая, а красивая. А слова странные, что такое: «пули свистят»? Почему свистят?» Пуля» это птица?

— Я тебе про оружие рассказывала, стрела из лука или арбалета летит и звук издает, пуля тоже, похожий, кстати.

— Понял, «пуля» это что- то вроде стрелы.

— Да, только меньше и гораздо убойней. Эх, жаль у меня телефон не работает, — огорченно сказала я, — представляешь, я с компьютера, как раз перед тем как сюда попасть, слила в телефон почти пятнадцать гигов музыки всякой разной, и классики, и современной. И книги у меня там были, тоже много. Я с одного сайта выкачала, была бы у меня зарядка от костра и солнечных батарей, можно было бы сейчас книжки читать и музыку слушать.

— «Слила библиотеку», звучит странно.

— Таковы мои реалии. Были, — я вздохнула, — ладно, что толку сожалеть.

— Вот именно, — Ян придержал меня под локоть когда я перелазила через валун, — пой давай. Или рассказывай что- нибудь.

— Неа, твоя очередь! — возразила я.

Ян театрально откашлялся и пропел хорошо поставленным голосом.

— О, прекрасная эрра, твоя краса затмевает дневное светило, — пропел он, — а взор твоих очей равен по красоте ночной гостье. Я трепещу и вздыхаю думая о тебе, о прекрасная эрра, затмевающая дневной свет.

— Хвалебная ода женщине- гасилке, — хмыкнула я, — ходит и гасит все до чего дотянется.

Ян открывший рот для того чтобы набрать воздуха и продолжить петь, закашлялся.

— Где твой романтизм, Инь! — укоризненно воскликнул он.

— Там, — я, хихикнув, ткнула пальцем в неизвестном направлении.

— Сейчас искать пойдешь, раз потеряла, — строго сказали мне.

— Н-но, вот только лошадь вымою, — нагло хмыкнула я.

— Лошадь? — Ян оглянулся, — где ты увидела лошадь?

— Ты ее не видишь? — ехидно уточнила я.

— Нет, — Ян прищурившись с подозрением смотрел на меня. В оранжево-зеленых глазах мелькали смешинки.

— Вот и я не вижу, — вздохнула я, — а душа требует чего- нибудь большого и чистого. Надо поискать.

Я снова картинно вздохнула и мечтательно оглядела округу.

— Я эрре не подойду? — Ян поиграл бровями.

Я смеряла его взглядом сверху вниз.

— Подойдешь, — одобрила и сомнением добавила, — только достаточно ли ты чист?

— О прекрасная эрра, — Ян шутливо прижал руки к груди, насколько позволяли лямки рюкзака, — мои помыслы чисты, а самого меня отхлестали веником, до кристальной чистоты этих самых помыслов. Они прямо-таки прозрачные.

— Ага, «стеклый как трезвышко», — хихикнула я, вспомнив старую шутку.