Инверсия

И стало страшно. Мечты о протесте против этой малочисленной касты истинных тайных властителей (никто из которых никогда, на самом деле, лично не бывал на саммитах в Давосе), и война с ними на практике — оказались слегка разными, по эмоциональной наполненности, ощущениями.

И все равно я это делаю. Потому, что когда-то подобное должно было произойти. Кукловоды высшей касты, привыкли веками манипулировать остальным человечеством в угоду собственной… выгоде?… власти?… воле?.. Они давно перестали считать людей не то чтобы равными себе, а, сдается, и принадлежащими к одному, с ними, биологическому виду. Изощреннейшая система контроля над миром не оставила ни единого шанса на протест у безмолвного большинства, равно как ознакомленное меньшинство не имело ни единого желания противопоставить хоть что-то неизвестным безликим владыкам.

Но я — не они. Ни те, кто сверху, ни те, кто снизу.

Со мной двадцать человек, разношерстных, по-разному мотивированных, по-разному честных с собой и окружающими, не похожих друг на друга ничем, кроме бесконечного подчинения моей воле — способны изменить баланс сил. Точнее — дать нам неоспоримое преимущество. "Инверсия" это абсолютная разрушительная магия, это неприкосновенность. Это возможность впервые в истории диктовать условия и правила игры тем, кто узурпировал общемировую власть много веков назад и навязывают искусственную историю год за годом.

И тем скорее нужно запускать. Расчеты расчетами, но ощутить практический вес богатырской палицы — сейчас необходимо на уровне инстинкта животного выживания.

И только я могу заставить их изменить… мир?… судьбу?.. жизнь?… будущее?…

спустя две недели

Володька открыл глаза и снова ощутил этот привкус во рту. Да елы ж едрить налево, ну где эта зараза опять. Весь этаж прочесал. И здесь был уже раза два…

Скорее всего, протопал мимо. Точно — тогда еще фикус волочил из главбуховского кабинета и, вообще, через мокрую тряпку дышал. Видать, где-то, сцуко, в одном из десяти средних менеджерских залов какая-то офисная падла растила кактусик. Возле жидкокристаллического монитора, от излучения защищалась, ага…

Всегда знал, что дед мороза нет на свете. Берегите природу… Защищайте леса. Цветочками пообставились… А зараза эта — вам нож в спину.

Поначалу этой дряни не было. Как пришли в город звери — от них было много смертей. Володька видел волков, раздирающих трупы на улице. И медведей. И вообще каких-то экзотических, как по дискавери. Эх, как давно это было… Обрыв телевещания произошел, похоже, везде, потому что спутниковая тарелка ловила только заставки некоторых каналов, большинство же выдавало или черное поле, или, вообще — рябь помех.

Видать, не только у нас херовая ситуация. В первые дни животного нашествия — шли какие-то истеричные репортажи с места событий, как стаи шакалов набрасываются на жителей городов в Южной Америке, да львы парализовали Кейптаун. Потом, на неделю, наверное, врубили по кругу какие-то старые развлекалки, порнухи много показывали. Хотя все стыдились чего-то…

Сколько же нас было… Человек сто, не меньше. Забаррикадировались на двадцатом этаже офисной башни. Выше зверье не пустили. Хотя оно все равно на остальные этажи просочилось, едрить. Но здесь, на семистах квадратных метрах приютилась сотня человек. Стальные противопожарные двери, перекрывающие крыло коридора — надежно защитили от убийц в зверином обличье.

Володька поморщился. Пока добирался сюда из парка — такого навидался. Обезглавленные тела с продранным до кости животом… В скверике видал, как здоровенный лось, с картинными такими рогами, по два метра на сторону, прижал какого-то дядьку в бейсболке к толстенному дереву и месил передними копытами, пока верхняя часть человека не превратилась в кашу. Прямо посреди перекрестка женщина закрывала руками живот и истошно кричала, заглушаемая воем стаи экзотических гиен, которая рвала бедняжку на части. Володьку хватанула какая-то рысь… как кошак, только здоровенный, в леопардовом окрасе и худой… Бывший спортсмен долго катался по земле, прижимал ее подбородок к груди, чтобы не хватанула выше, за горло. Через какое-то время по мохнатому телу побежали агонизирующие судороги и тварь забилась в неистовой ярости. Наверное — именно тогда ребро треснуло. Пока входил в здание — в ушах звенело, как в органном зале и боли не чувствовал.

Они нас просто на куски рвали, буквально… А собак сколько было… Даже сявка, карманная такая голая собачка, в ногу до кости впилась. Кто ж думал, что забава любовницы шефа окажется заодно с тем диким зверьем, которое поперло в столицу со всех окружающих сторон — убивать людей, не разбирая пола, возраста, национальности или веса. А птицы — те вообще, с неба — прямо в макушку, сразу наповал. И не жалко им себя… всегда знал, что пернатые самые опасные на земле.

Перед глазами стоит картинка. Всплывает, когда закрыты. Или просто задумаешься… Одна и та же… Бежал по лестнице… одна из фрамуг, матовых, пропускающих свет — выбита.