Инверсия жизни

– Почему ты не чувствуешь этого? Почему ты держишься за жизнь?

Сашка понимал, что с ним случилось и почему он хочет жить, так же как и Настя осознавала, что с ней случилось и почему она хочет исчезнуть. Эмоциональное желание девушки умереть не конфликтовало с осознанным пониманием того, что все это какое-то помешательство.

– Просто не чувствую, – сказал Саша.

– Ты думал о смерти?

– Бывало. Все мы иногда думаем о смерти.

– Ты хотел умереть?

– С чего ты взяла?

– А как иначе объяснить, что на тебя не действует это… даже не знаю, как назвать.

– Ничего я не хотел умирать. Просто не действует, и все.

Петров аккуратно положил Настю, а сам встал.

– Надо убрать тела, не хочу я в одном помещении с ними находиться, – сказал Саша, подойдя к Облакову. Парень взял учителя за ноги и потащил в лаборантскую. Из коридора в класс заглянула Нина Алексеевна. Одним глазом она уставилась на Сашу, а Саша – на нее. Петров остановился – нелепо застыл с ногами Юрия Эдуардовича в руках.

– Чего тебе опять надо?! – крикнул ей парень. – Сейчас еще раз с ноги всеку! Пошла отсюда!

Учительница русского языка скрылась из виду, будто поняла угрозы. Петров протащил труп через весь класс, оставив кровавый след на полу. Все так же пятясь, свернул в арку лаборантской и доволок тело до окна в конце узкого помещения. Шлепая по кровавому полу, Сашка вернулся за Лёней.

– Сейчас будем с тобой воду пить, – сказал Саша Насте. – Ты же будешь пить?

Петров взял тело Дарвина точно так же, за ноги.

– Нет, – ответила Настя.

– Тогда я сделаю тебе клизму. – Саша поволок Дарвина.

Девушка не сразу отреагировала на эту информацию, но спустя секунд десять приподняла голову и уставилась на Петрова, который уже затаскивал Лёню в лаборантскую.

– Лучше соглашайся на добровольное питье, – произнес Сашка, возвращаясь в класс. – Я не шучу! Я наконец-то при свете сниму с тебя трусы и засуну клизму прямо в задницу! А если из тебя что-то вытечет, то я повторю!

– Ты не посмеешь такое сделать! – сказала Настя.

– Посмею, еще как посмею, – ответил Саша и сел на корточки возле девушки.

– Где ты клизму возьмешь?

– Сбегаю в кабинет вот этой вот, – Саша указал на медсестру, – у нее точно есть.

Настя вздохнула.

– Хорошо, попью, – сказала она.

– Ну вот, сразу бы так. Хотя… знаешь, – Саша усадил Настю так, что она оперлась спиной на стену, – мне даже немного жаль, что ты согласилась пить добровольно.

– Извращенец.

Саша улыбнулся.

– Как ты можешь быть спокойным в такой ситуации? Еще и лыбишься как дурачок! – сказала девушка.

– Я не спокоен. Честно говоря, я в таком шоке от всего… А еще у меня дико ноет рука. Если я не показываю свои эмоции и не паникую, это не значит, что я спокоен.

Взяв банку с водой, Сашка поднес ее к Настиным губам. Девушка отвернула голову и сделала глубокий вдох.

– Клизма, Настя, клизма вонзится… прямо туда, войдет со свистом, – Петров усмехнулся, хотя и не шутил.

– Тебе реально смешно? – спросила она.

– Ну… на самом деле нет. Ладно, пей давай.

Настя обхватила полными губами часть горлышка банки, а Саша медленно наклонил стеклянную тару. Делая глотки, девушка отсрочивала смерть от обезвоживания.

– Все, я больше не хочу, – сказала она.

– Ну вот и славно, – сказал Саша и принялся пить сам. Сел плечом к плечу Насти, так же опершись на стену. Прямо над их головами висела школьная доска. В паре метров от ног лежала медсестра с блаженным выражением разбитого лица, а сразу за медсестрой начинался завал из пяти, может, шести парт, от которого не было особого толка. Петров даже дверь не захлопнул после визита Нины Алексеевны.

– Кто это заглянул в класс, когда ты тащил Юрия Эдуардовича?

– Русичка. В туалете с ней встретились, когда я воду набирал.

– Русичка? Я ее даже не узнала. Она тоже, как и медсестра?

– Не знаю. Я так и не понял, чего от нее ждать, но мне показалось, она не опасна.

– Сейчас опаснее всего мы сами для себя, – сказала Настя.

– Постарайся не думать об этом.

– Что, если все люди на Земле совершили самоубийство?

– Я не совершил и не собираюсь, а значит, наверняка много кто еще жив.

– Я не хочу жить…

– Ты понимаешь, что это не ты собой руководишь? Что все эти мысли не твои? Понимаешь?

– Понимаю, но мне не легче.

– Хочешь анекдот?

– Нет.

– Хорошо. Смотри, значит… Знаешь, почему толстых женщин не берут в стриптиз?

– Отстань.

– Ну, ответь. Знаешь?

– Нет…

– Они перегибают палку. – Петров тихонько хихикнул.

– Не смешно.

– Тамарка, – Саша посмотрел на медсестру, – тебя вот не возьмут в стриптиз. Загремишь на шесте ногами кверху.

– Ты думаешь, мне помогут тупые шуточки? – Настя повернулась к Петрову. Ни разу после расставания их губы не были так близко друг к другу.

Саша смотрел Насте в глаза и видел в них боль и отчаяние, будто девушка долгие годы пребывала в тяжелейшей депрессии. Тогда Петров произнес:

– Как называется избушка Бабы-яги-лесбиянки?

Губы Насти слегка растянулись. Неужели она пытается улыбнуться?

– Как? – спросила девушка и нахмурилась.

– Лесбушка. – Петров хрюкнул, пытаясь сдержать смех.