Инверсия жизни

– Да, нужно учесть тот факт, что вы сейчас не станете убивать Треугольного, – произнес Ромб, – мы совсем упустили это из рассуждения. Но, опять же, это только в том случае, если среди вас нет убийцы. В интересах убийцы уничтожить Треугольного, тогда эксперимент будет сорван. Но и убийце застрелить Треугольного нужно как-то незаметно, чтобы потом не сражаться одному против двоих.

– Сложно соображать в такой ситуации, – тихо сказал Круглый.

– Для того чтобы дальше сдвинуться с места, нам необходимо завершить настройку колебатора, так? – начал Квадратный.

– Да, – ответил Ромб.

– Значит, или Треугольный выходит и мы идем в колебаторную, или эксперимент срывается и мы все равно все погибаем, так?

– Так, – снова ответил Ромб.

– Тогда выбора нет, – заключил Квадратный.

– Они правы, – сказал Треугольный Ромбу, – мне придется выйти. Нужно настроить колебатор.

– Хорошо. Выбора и правда нет, – подвел итог Ромб.

Треугольный вышел из центра управления с опущенным оружием.

– Они не врут, – сказал Треугольный, – никто никого не держит в заложниках.

– Это и так было очевидно, – сказал Круглый.

– Теперь, выходит, что для Квадратного и Круглого все так же убийца или я, или ты, Ромб, – сказал Треугольный. – А для меня стало очевидно, что убийцей может быть только Ромб, ведь я знаю, что я никого не убивал. Жаль, что доказать это не могу.

– Клади оружие на пол, – сказал Круглый.

Треугольный медленно положил выжигатель. Круглый на всякий случай проверил его зоб – пусто.

– Ромб свою задачу выполнил. Он активировал защитное поле, и теперь он уже не нужен, – сказал Треугольный.

– Ромб, – крикнул Квадратный, – если ты сейчас совершишь самоубийство, это решит все проблемы! Ведь тогда нам станет ясно, что убийца – Треугольный. Треугольный безоружен. Круглый идет на контроль подачи энергии. А я веду Треугольного настраивать колебатор. Потом я убиваю Треугольного, и мы вдвоем с Круглым заканчиваем эксперимент. Если ты действительно хочешь, чтоб наша миссия была выполнена, убей себя прямо сейчас!

– Я убью себя только после того, как все будет готово к запуску электрона! – сказал Ромб.

– Может, стоит ворваться к нему и прикончить? – предложил Круглый.

– Если вы втроем сейчас попытаетесь убить меня, – начал Ромб, – я уничтожу компьютеры! Я держу их на прицеле! Как только кто-то заходит в эту комнату, я стреляю!

– Делаем так, – произнес Квадратный, – ты, Круглый, идешь на контроль подачи энергии, Ромб остается на месте, а мы с Треугольным идем настраивать колебатор.

– Хорошо, – согласился Круглый.

– Главное, когда будешь на контроле подачи энергии, – сказал Квадратный, – не спускай прицела с двери! Если кто-то зайдет, без раздумий стреляй первым!

– Да, – ответил Круглый, – а ты не спускай светоприемников с Треугольного.

* * *

Петров смотрел на мертвого Облакова, сидящего за своим столом.

«Надо как-то выйти отсюда. Но чтобы выйти с Настей на руках, придется сначала завал разобрать», – думал Петров, переведя взгляд на накиданные возле двери парты. Потом он снова уставился на учителя, который сидел, наклонив вперед голову. Облаков вытащил журнал из выдвижного ящика и принялся листать.

– Леонид, – из-за рваного горла Облаков прохрипел, – к доске! Отвечай!

Саша с Настей переглянулись. Дарвин вышел из лаборантской более бодрой походкой, чем Облаков. С глупой улыбкой парень двигался между рядами прямо на одноклассников. Петров уже был готов ударить Лёню, но тот свернул перед Сашкой и, оказавшись возле учителя, взял мел.

– Надо уходить, – произнес Петров, не сводя взгляда с мертвецов.

– Са-а-аш, может, меня уже пора развязать? – Настя заволновалась.

– Нет, – резко ответил Петров, – я сам решу, когда будет пора.

«Живые не хотят жить, а мертвые – умирать», – подумал Петров.

– Отвечай! – Облаков смотрел в журнал. Пытался кричать, но голос его был придавлен, приглушен. – Отвечай! Отвечай! Отвечай!

А потом учитель вырвал листок и начал делать из него, как показалось Сашке, самолетик.

Дарвин принялся экспрессивно чертить линии на доске ударами мела, который крошился в его руке. Лёня все бил и бил, пока кусок школьной извести полностью не оказался на полу в виде крошек и комков. Часть мела, конечно же, осталась на доске в качестве безобразного рисунка – линий, будто ран на спине человека, которого били плетью. Возможно, Лёня представлял, что бичует кого-то, так уж он яростно махал рукой.

Повернувшись к двери, Сашка увидел, что на них снова смотрит Нина Алексеевна. Она – или то, что теперь было ею и управляло ее телом, – сунула руку в приоткрытую дверь, провела ладонью по стене, нащупав выключатель, и потушила свет. Настя вскрикнула от испуга.