Инверсия жизни

Петров, забыв про боль, отвел одну руку Лёни и провернулся на нем. Уперевшись в пол, Сашка поднялся и бросился в лаборантскую. Перешагнув через Настю, Петров толкнул Облакова – мужчина упал, но тут же принялся вставать. Сашка присел на корточки возле плачущей девушки, просунул одну руку под ее шеей, вторую под коленный сгиб и, приложив неимоверное для себя усилие, поднялся вместе с Настей. Выйдя из лаборантской, он свернул влево, чтобы обойти Дарвина. Пройдя между рядами, Саша подбежал к завалу, положил Настю на парту и начал отодвигать школьную мебель, мешающую выйти из класса. Благо отодвигать много не пришлось. Секунд десять потребовалось Петрову, чтобы дверь снова смогла полностью открыться. Дарвину потребовалось столько же времени, чтобы подойти к девушке. Петров, возвращаясь за ножом, дал Лёне в лицо кулаком, отчего Дарвин завалился на бок на стулья. Саша добежал до конца класса, подобрал лезвие, сунул его в карман и, возвращаясь к двери, наверное, уже по привычке еще раз стукнул Лёню, который пытался подняться. Сашка взял Настю на руки. Выходя из класса, он увидел в арке ослепленного Облакова, выставившего перед собой руки.

– Там еще Нина Алексеевна где-то! – крикнула Настя.

– Я помню.

Пришлось второпях поставить девушку на ноги, а потом взвалить ее на плечо, чтобы освободить руку. Сашка включил фонарь, окинул коридор взглядом и направился к туалету.

Зайдя в тесную кабинку, парень заперся, выключил свет на телефоне и, кое-как сев на унитаз, усадил себе на колени связанную Настю. Оказавшись с ней в такой интимной обстановке, Петров впервые не думал о ее груди, ляжках или… обо всех остальных ее прелестях, потому что в голове у парня стояли образы изуродованных мертвых людей.

– Сидим тихо, – прошептал Саша.

– Мне страшно, – голос Насти дрожал.

– Мне тоже.

– А если они сломают дверь?

– Значит, будем драться.

– Он когда меня поволок, я думала, что все, конец…

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Ты о чем?

– Притворяешься, что передумала умирать?

– Нет, мне сейчас стало легче, не знаю, надолго ли, но я не вру.

– Тихо, я что-то слышу…

Из коридора еле уловимо раздавались шаркающие звуки, похожие на шаги медсестры. Петров изо всех сил прислушивался. Продлилось это недолго – через минуту все стихло. Был ли это Облаков вместе с Дарвином или Нина Алексеевна, а может, и все трое? Неясно. Возможно, и медсестра прошла, ведь ничего не мешало Лёне развязать Тамару Ивановну, тем более шаркала так только она.

– Что будем делать дальше? – спросила Настя.

– Мне надо подумать.

– О том, развязать меня или нет?

– Нет, не об этом.

– А о чем?

– Остаться пока тут или уйти.

– Куда уйти?

– Я же говорю, мне надо подумать.

– Саша, кажется, опять начинается.

– Что? Приступ?

– Да, снова мысли лезут в голову, так и в тот раз было – оно сначала медленно, потом все сильнее и сильнее начинает.

– Спокойно, не нервничай, не шуми, не вздумай кричать.

– Я постараюсь контролировать себя.

– Может, я тебе заранее рот заткну как-нибудь?

– Не надо.

– Так ты сейчас заорешь, и сюда все сбегутся.

– Если мне станет совсем плохо, я сообщу заранее.

– Ты вот сейчас уже сообщила заранее.

– Нет, сейчас пока терпимо.

– Может, анекдот?

– Нет. Скажи мне, тебе с ней было лучше тогда в подъезде, чем со мной?

– У нас ничего не было.

– Ты врешь мне. Врешь, чтоб облегчить мне приступ.

– Нет, не вру.

– А почему ты сразу не сказал, тогда еще, когда мы не расстались?

– Потому что я специально подстроил все так, чтоб все подумали, что я тебе изменил.

– Но зачем? – Настя всхлипнула. Петров понял, что она сейчас снова заплачет.

– Настя, не шмыгай носом так громко.

– Зачем ты это сделал? Я не верю тебе.

– Потому что я не привлекал тебя. Я мечтал, чтобы ты меня хотела, а тебе было плевать на меня. Я был очень зол долгие месяцы и копил это в себе. Потом я задумал тебе изменить, но не смог. Зато смог так уединиться с этой кикиморой, что все подумали, что мы там, как бы помягче выразиться…

– Она подтвердила, что у вас было это.

– Я ей обещал выпивку и сигарет. За это она что угодно подтвердит.

– Ты врешь. Ни одна девушка не согласится очернить себя ради такой награды.

– Плохо ты ее знаешь. Я таких людей видал, что тебе и в кошмаре не приснятся.

– Но как ты мог думать, что не привлекаешь меня и что мне на тебя плевать? Я так мечтала, что мы вместе поедем в большой город, будем учиться, жить в общежитии, вечерами гулять, а потом поженимся. А ты все видел в каком-то своем мрачном свете. Все воспринимал не так, неправильно! Это же было очевидно – я любила тебя! – Настя заревела.

– Тише, – злобно прошептал Саша. – Любила она… А ну успокойся, не реви! Шумишь… – Петров слегка шлепнул Настю по ноге, а потом продолжил шептать: – Тебе легко говорить. Ты понятия не имеешь, что я пережил. Что было со мной. Что было в моей голове.

– А как мне понять, если ты ничего не рассказывал!

– Не ори ты!

– Я видела, как ты безразлично относился ко мне, но я надеялась, что когда мы уедем отсюда, то станем ближе. Потому что никого из знакомых не останется и только мы будем друг у друга.