Инверсия жизни

– А для меня мы стали бы ближе, если б помылись в одной ванне со всеми вытекающими последствиями. Или если бы ты перестала меня стесняться и могла бы голая спокойно ходить при мне даже при свете. Вот тогда я бы почувствовал, что мы сблизились. Любила она меня… И что? Признаваться в любви… это вообще что такое? Просто слова? Хорошо. Я тоже тебя любил. Но сами по себе слова ничего не значат.

– Ты дурак. Ты опять ничего не понял.

– Да ну тебя… сама ты дура. Можно подумать, ты поняла…

– Ты правда не спал с ней?

– Настя, она страшная, она алкоголичка и тупица. Я не спал с ней. Клянусь. Это правда. Я хотел задеть тебя! Заставить страдать и жалеть, что ты меня игнорировала!

Пару минут они просидели молча во тьме. А потом Петров произнес:

– Можно считать, что у нас теперь, кроме друг друга, никого больше нет.

– Нет, моя мама жива. Она укрылась где-нибудь в безопасном месте, и о ней кто-то заботится.

– Заботится, как я о тебе сейчас?

Саша ждал ответ, но Настя ничего не сказала. И снова в туалете повисла тишина.

– Облаков был неправ насчет смерти Солнца, – неожиданно сказала Настя. Почему это показалось Петрову неожиданным? Потому что он думал, что продолжится разговор о любви.

– Неправ? – спросил Саша.

– Солнце же не греет, а значит, оно не сожжет Землю, когда раздуется и взорвется.

– Действительно. А что тогда будет?

– Я не знаю.

– Можно пофантазировать. Солнце – это же газовый шар? – Петров помнил это из телепередач, но произнес фразу как-то неуверенно.

– Да, газовый шар, – сказала Настя.

– Если оно раздуется, то поглотит Землю и мы окажемся внутри него.

– И его газ смешается с нашей атмосферой.

Петров задумался, а потом сказал:

– Нет, по идее, не должно так быть. Если наша атмосфера плотнее, чем раздутое Солнце, то не должны смешаться. У тебя же тяжелый воздух вниз оседает, а легкий остается наверху. Как в бане – внизу холоднее, ведь там тяжелый воздух, наверху теплее, там легкий воздух. Солнце же не такое плотное, как наша атмосфера? Или плотное?

– Вообще-то оно плотнее воды.

– Да? Но так оно же раздуется и станет менее плотным. Не?

– Наверное, да… А! Саша! Это же все будет гелий! Солнце к моменту раздувания будет состоять только из гелия!

– Настя. Хватит. Шуметь. Черт. Тебя. Возьми, – делая паузы, злобно (но, скорее всего, наигранно злобно) процедил Саша.

– Облаков сказал же, что звезда начинает раздуваться, когда израсходует весь водород. А Солнце состоит из водорода и гелия. А гелий легче воздуха. Значит, когда холодное раздутое Солнце поглотит Землю, то мы как бы утонем в нем, потому что мы тяжелее. Гелий будет наверху над Землей, а наш воздух – внизу возле Земли.

Школьники снова замолчали в раздумье.

– Нет, что-то не то, – сказал Петров. – Мне кажется, что мы просто врежемся в солнечный газ на большой скорости и атмосферу сдует.

Опять замолчали.

– Ты прав. Мы же не учли скорость Земли, она же летит быстро. Сколько-то там десятков километров в секунду вокруг Солнца.

– И если мы на такой скорости войдем в гелиевое солнечное облако, то будет сильный удар. Как будто метеорит вошел в атмосферу Земли и загорелся от трения. Мы так же войдем в атмосферу Солнца.

– Может, это все произойдет за очень короткое время и Земля не успеет сгореть от трения?

– Не знаю. Не забывай, что недалеко от поверхности время течет не так уж и быстро, как в космосе. Как это все будет выглядеть, я даже не могу представить.

– И через сколько это произойдет, тоже неизвестно.

Очередное молчание.

– Надо как-то пережить смерть Солнца, – сказал Петров.

– Если оно сдует атмосферу, то мы никак не переживем его.

– А если мы врежемся в Солнце, но оно не сдует атмосферу? – Петров поправил съехавшую с его колен Настю.

– Ну и?

– Если на короткое время все вокруг вспыхнет из-за трения?

– Значит, и атмосфера сгорит, – заключила девушка.

– Так в том и дело, может, не успеет сгореть, может, начнет гореть, погорит доли секунды, и все.

– Не, Саш, что-то не в ту сторону мы думаем. Там еще удар же должен быть при столкновении с солнечным газом.

– Удар? – Петров почесал затылок, но Настя этого, конечно же, не видела. – Да… по идее, должен быть удар, как ладошкой по воде.

– У воды есть поверхностное натяжение, сравнение с водой не очень… Скорее как если ты резко сунешь руку под сильный вентилятор, и поток воздуха ударит тебе в ладонь. Или из машины высунешься на ходу.

– А чтобы понять, насколько сильный будет удар, надо знать плотность раздутого Солнца, скорость и вес Земли? – спросил Саша.

– Не вес, а массу.

– Ой, не умничай тут.

– Я не умничаю. Просто поправила… Да, силу удара мы не рассчитаем, а даже если бы и рассчитали, то как мы поймем, насколько этот удар почувствуется?

– А еще в момент удара мы можем находиться в другом полушарии, Земля же вертится.

– Если мы как-то переживем смерть Солнца, – начала Настя, – то сжатие Вселенной мы не сможем перенести.

– Почему?

– Потому что пространство сожмется в точку.

– Так если сжимается пространство, а не сами предметы, то откуда ты знаешь, что там будет внутри этой точки? – спросил Саша.