Инвестор

Похитители запихнули бесчувственную женщину на заднее сиденье «Нивы», после чего один из них прикрыл ее темным пледом. Он закурил, плюхнулся на водительское сиденье и повернул ключ в замке зажигания.

– Звони Джафару, – бросил этот тип подельнику, выпуская изо рта струйку сизого дыма.

Напарники

В подвальном помещении царил угрюмый полумрак, но бледно-желтого света, который источал фонарь, закрепленный на потолке, хватало для того, чтобы делать работу. Несло сыростью и вековой пылью. Время здесь будто замерло, застыло, словно каменное изваяние, некогда бывшее человеком, которого одарила своим смертоносным взглядом мифическая горгона.

Крепкий мужчина лет сорока пяти снял футболку, обнажил поджарое тело. На его левом плече синела полуразмытая татуировка в виде кошачьей морды.

Он взял из жестяной банки несколько гвоздей, положил на пол очередную доску и принялся приколачивать ее к балке. Доска была старой, в глубоких трещинах и едва не крошилась, но мужчину это ничуть не смущало. Закончив с ней, он потянулся за следующей.

Тут в дверном проеме материализовалась высокая фигура напарника.

– Как она? – не глядя на него, осведомился работник.

– Визг подняла, уши заложило, – брезгливо произнес тот, уселся прямо на пол, достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, выбил одну, щелкнул колесиком зажигалки и прикурил. – Укол ей сделал. В отрубе она сейчас, часа два проспит.

– Не сдохнет? Она же вот-вот родит.

В голосе мужчины, обнаженного по пояс, не было и тени сочувствия, только холодное любопытство.

– Не должна, – ответил второй, выпуская изо рта струйку дыма. – Если что, я и роды могу принять. Прямо там, в «Газели». Я ведь раньше военным хирургом работал.

– Хирург не значит акушер, – заметил первый и двумя точными ударами загнал очередной гвоздь в доску, потемневшую от времени.

– Все будет нормально. У тебя, кстати, погоняло есть какое-нибудь? Мы уже давно вместе работаем, а я даже толком не знаю, кто ты. – Он посветил фонариком на мужчину, который с невозмутимым видом приколачивал доску.

Балка под настилом скрипела и ходила ходуном, но он вел себя совершенно спокойно, словно так и должно было быть.

– Какая разница? – наконец сказал он. – Все равно скоро разбежимся. Я забуду о тебе через минуту, как получу свою долю за работу.

Второй стряхнул с сигареты пепел и перевел луч фонаря на обнаженный торс напарника, усеянный капельками пота. Ярко-желтый кружок света остановился на поблекшей татуировке, которая была изображена на его плече.

– Пума? Рысь?

– Второе, – отозвался мужчина.

– Значит, будешь Рысь, – сказал бывший хирург и удовлетворенно хмыкнул. – А меня после службы Доком стали называть.

Он затушил окурок, запихнул его в щель между подгнившими досками.

– Перекуришь?

– Нет, – отказался Рысь. – Бросил в школе, во втором классе. – Он потянулся за гвоздями.

– Вот гляжу я на эту бабу, и думаю, что она в этом толстяке нашла? – вновь подал голос Док. – Ты видел этого азера? Жирный, как кусок старого сала. Рожа страшная, седой весь. Зато при деньгах.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – с усмешкой проговорил Рысь, коротко замахиваясь молотком.

Тук. Тук.

– И всегда в белом, – продолжал рассуждать Док. – Это все равно что дерьмо завернуть в блестящий фантик. Снаружи красиво, а внутри отстой.

– Ага. Наверное, он уже это понял, когда на своем столе увидел торт с начинкой из навоза.

Мужчины рассмеялись, но в вязком душном сумраке их хохот прозвучал мрачно и неестественно.

Закончив с настилом, Рысь медленно поднялся на ноги, сделал пару осторожных шагов к стене, вернулся обратно. Доски угрожающе скрипели и пружинили при каждом его движении.

– Завязывай, а то провалишься, – с тревогой посоветовал ему Док.

– Нет. Пол без проблем выдержит одного и даже двоих. Если на нем не танцевать брейк-данс. А вот троих – нет. – Рысь поднял с пола футболку, подошел к напарнику и сел рядом, лениво поигрывая в руке увесистым молотком. – Тут новенький персонаж в нашем плане нарисовался, – словно между прочим, сообщил он и зевнул.

– Да ну? Кто он? – без особого удивления поинтересовался Док.

– Юрист один, Павлов. Громкие дела выигрывал, известный перец.

Док нахмурился.

– Он-то каким боком?

– Фиг его знает. Но копает целенаправленно.

– Решил мир спасти? Погеройствовать?

Рысь пожал плечами.

– Пока что он делает вид, что спасает. Но его телодвижения начинают нервировать.

– Не люблю любопытных, – заявил Док, скривился и сплюнул.

– Я тоже.

– Надо ехать, Рысь. Мы не можем держать эту беременную дуру здесь.

– А кто спорит.

Рысь, нахмурившись, смотрел куда-то в угол, откуда доносился чуть слышный шорох. Вдруг он резко взмахнул рукой и с внезапной ловкостью метнул молоток на звук. Раздался пронзительный писк, и Док посветил фонарем. На полу лежала крупная крыса. Голый хвост подрагивал, лапки издыхающего грызуна подергивались мелкой дрожью.

– Ты ей, похоже, хребет перебил, – проговорил Док, поднимаясь на ноги.

Рысь тоже встал, натянул футболку, шагнул к крысе, бьющейся в агонии, не меняя выражения лица, наступил на нее ботинком. Под рифленой подошвой коротко хрустнуло, и крыса утихла.