Иные чувства, иные миры

Феромонный язык также указывает касту отдельных соседей по гнезду, а также позволяет идентифицировать членов колонии в целом. Это позволяет муравьям относиться друг к другу соответствующим образом — прислуживать матке или ухаживать за личинками — и различать стадии жизненного цикла сородичей (мы сказали бы, что они могут определить их возраст), поэтому они могут распределить яйца, личинок и куколок по отдельным выводковым камерам, где они получают уход в соответствии с потребностями своей стадии развития. Муравьи также тщательно следят за чистотой в своих гнёздах. Фекалии убираются, а мёртвых муравьев выносят на улицу и складывают в кучу. Сигналом, который запускает такое поведение, является запах олеиновой кислоты, побочного продукта разложения.

Химический язык феромонов не только передает информацию: он также активирует соответствующую реакцию. В некоторых случаях феромоны не только запускают нужное поведение, но и управляют анатомическим развитием и окончательным строением тела животного. Личинка термита, которая могла бы превратиться в няньку, матку, солдата или рабочего, получив запаховое сообщение о том, что каким-то кастам пополнение уже не требуется, в дальнейшем приобретает анатомические особенности иной касты.

Эти сложные языковые системы, какими бы замечательными и изощрёнными они ни были, возникли в результате эволюционного отбора. Орган или особенность поведения, которые работают хорошо (а всё, что для этого нужно, — это малейшее преимущество по сравнению с прочими аналогами) со временем получают распространение. В итоге потребности организма по отношению к природным условиям определяют, в каком из возможных направлений он может развиваться.

Как мы уже увидели, наша собственная эволюционная история во многом объясняет, почему, когда мы нюхаем фиалку, у нас возникает ощущение радости (или какого-то другого чувства), но мы не получаем интеллектуального представления. У ольфаксов всё было бы наоборот. При наличии слов для обозначения конкретной реальности через запахи, и мозга, который развивался для формирования абстрактных понятий на основе этой информации, все данные других органов чувств будут иметь для них значение только в этом ключе.

Если предполагать, что их зрение развито примерно так же слабо, как наше обоняние, то у них не будет слов для описания тонких различий во внешнем облике. Как мы можем сказать о предмете, что он пахнет приятно или неприятно, что он немного напоминает по запаху апельсин, конюшню или рыбный рынок (что описывает запах предмета в визуальных терминах), так и ольфаксы смогут сказать о внешности человека лишь то, что он или она хорошо выглядит, и что этот человек немного похож на лошадь, обезьяну, жирафа или на любой другой отдалённо похожий образ, который приходит в голову этой персоне. Взгляд на человека сформирует у них то или иное ощущение — точно так же, как у нас вызывает подобную реакцию запах, но их приведёт в замешательство необходимость объективного описания этого ощущения — как и нас самих, когда мы пытаемся охарактеризовать запах. Зато запах человека будет обладать для них реальным и точным значением. И сейчас мы подходим к одному из самых увлекательных аспектов обоняния. Чтобы кратко описать его, нам придётся немного углубиться в технические аспекты, но мы просим нашего читателя отнестись к этому с пониманием, поскольку последствия этого далеко идущие и мало изученные.

Орган обоняния прикреплён к решётчатой кости в верхней части носовой полости. Нервные волокна, в отличие от волокон любого другого нерва, не образуют стволов, объединяющих все их отростки — каждое из них тянется отдельно от остальных сквозь своё собственное небольшое отверстие в решётчатой пластинке решётчатой кости — то есть, у каждого из них есть свой собственный тоннель, ведущий прямиком к мозгу (в обонятельную луковицу).

Это самый примитивный тип строения, восходящий к древнейшим морским позвоночным. Мы не можем с уверенностью сказать, почему его строение должно было оставаться таким, но есть вероятность того, что на такой ранней стадии обоняние уже было развито настолько хорошо, что необходимости в его дальнейшем совершенствовании просто не было. Очевидно, вся дальнейшая обработка происходила уже в самом мозге, в процессе оптимизации и без того достаточной запаховой информации, которую он получил.

Когда пучки обонятельных нервов доходят до луковицы, они объединяются с образованиями, которые называются обонятельные клубочки, где и происходит первое соединение с другими нервными волокнами. В обонятельной луковице человека насчитывается около двух тысяч клубочков, каждый из которых создаёт обширную сеть волокон, образующих круговой путь (или, говоря техническим языком, отражательный контур). Словно сеть регенеративных радиоприёмников, такое их расположение позволяет усилить передаваемые нервом обонятельные сигналы и тем самым ещё больше усилить обонятельные ощущения.