Иные песни

Он глядел на нее, бегущую, — белая материя прилипла к мокрым ногам, споткнулась о какой-то камень, размахивая руками и крича на слугу, нырнула под полог — и на секунду его ослепило видение близкого будущего: Алитэ с глазами, расширившимися от страха, Алитэ, которой не могу помочь, Алитэ, разорванная какоморфом, жертва моего бессилия, я привожу в лагерь ее окровавленное тело и кладу перед отцом. Горячая кровь ударила ему в голову, пришлось встряхнуться, подобно оглушенному бычку. Нет, этого не случится. Впрочем, возврата все равно нет, она меня не послушается.

О чем я вообще думаю? Такие мысли — это же молитва о поражении.

Они выехали вовремя, сестру ждать не пришлось. Все прошло без драматического столкновения воль, к каковому он внутренне готовился. Махнул рукой, указал направление — и без слова отправились. Никто не удивлялся, никто ни о чем не спрашивал; вот, еще одна охота. Это была, несомненно, величайшая победа, триумф навязанной Формы столь бесспорный, что он остался никем не замеченным, — и все же Авель чувствовал некую неудовлетворенность.

Сразу повернули к Черепаховой, к броду. Через час были уже в саванне Сколиодои, стебли Искривленных трав поднимались выше груди ксевры. Н’Зуи скрывались в них чуть ли не с головой.

Авель предусмотрительно прихватил с собой бамбуковую рикту — и теперь ткнул ею в загривок ближайшего негра и указал на юг, поднимая левую руку с четырьмя выпрямленными пальцами. Н’Зуи обменялись несколькими скрежещущими вскриками, и четверка следопытов вошла вглубь Кривых Земель — уже через миг от них остались лишь быстрые волны на поверхности моря травы.

Алитэ поправила шляпу. Прищурившись, смотрела в небо.

— Те тучи, что идут из Сколиодои… Думаешь, снова будет дождь?

Неделю тому на северную саванну выпал сколиозный дождь — вымывал волосы из кожи, глаза из глазниц, прямые углы из деревянных и каменных предметов и белизну — из всего, что бело. Алитэ и Клавдия не сумели уберечь от него клетки с какорнионами, отчего треть пойманных чудо-птиц сдохла. Авелю же было интересно, как перенес дождь Искривленный Хамис. Отец отдал его гердонским софистесам — когда оказалось, что какантроп со временем не возвращается в человеческую Форму, не стало никакого смысла удерживать его дальше. И несмотря ни на что, Авель находил это решение каким-то невежливым — «это же наш пленник!» — впрочем, он не сумел бы объяснить, невежливым по отношению к кому.

— Видела Зенона? Я вчера одолжил ему свою копию карт; а нынче еще до рассвета он снова куда-то отправился.

Алитэ пожала плечами. Склонилась к шее ксевры, правой рукой подсовывая под морду печеные медовички.

— А с чего бы мне знать, где он носится?

— Ха, не притворяйся скромной девочкой! — засмеялся Авель. — Красавчик-арес на другом конце Африки, а значит —

— Свинья.

— Девка.

— Заржоед засраный.

— Потаскуха.

Плюнула в него; он сбил ей риктой шляпу с головы, сестра подхватила ее в последний момент.

— Я подслушала их, — сказала она через минуту.

— Кого?

— Ну-у, отца и Шулиму. Когда же… в День Юпитера. Помнишь, они танцевали тогда под барабаны Н’Зуи. Ну я и услышала их разговор в ее шатре. Они перешли на окский, и я не все поняла… Но звучало так, как если бы она хотела его нанять. Отец спрашивал о цене. Она смеялась, но все было серьезно, знаю.

— Нанять? Для чего?

— Как стратегоса.

Авель взглянул на нее удивленно.

— Ты что-то путаешь. Какой же армией он станет командовать?

— Я слышала, — Алитэ сжала губы. — И он тоже об этом спрашивал. А она: «Величайшей». И засмеялась. Но это было всерьез, знаю, знаю ее.

— Ты путаешь, — повторил Авель. — Что значит — «величайшей»? Они болтали в шутку, а ты —