Иные песни

Рык и размытое пятно багрянца, не силуэт даже, просто ощущение цвета и движения, Авель не успел повернуть головы — это вылетело меж золотых трав из каменно неподвижной засады, спущенная пружина, вперед и вверх, прямо на Алитэ — ррррааарг! Ксевра девушки брыкнулась с визгом, пытаясь одновременно отскочить и встать к нападающему задом, — не удалось, но, по крайней мере, она сбросила с седла Алитэ, и какоморф обрушился на пустую уже спину скакуна. И там, на долю секунды, замер, Авель попытался поймать его взглядом — что это? что за Форма? где голова, где туловище, из чего состоит? Тот замер, сильнее вцепляясь в ксевру: у него и раньше были эти лапы, или он вот сейчас их отрастил, были у него когти или выросли, красные крючья роговой ткани, трррррактч! — в бока бессильно скачущей и ржущей в ужасе ксевры, под ребра, внутрь, шипастый багрянец ломает кости, внутренности, хребет скакуна, тот падает наземь, разорванный напополам, разлетаются фонтаны крови и клочья мяса. Авеля щелкнуло в лицо хрящиком, это привело его в чувство. Где Алитэ? Не видно. Заорал Н’Зуи, даже не слово — бессмысленный боевой вопль, пустая форма агрессии. Сам же он выдернул кераунет и выстрелил почти в упор, длинный ствол не дальше, чем на полупусе от красного вихря. Грохот отвлек внимание какоморфа. Он снова замер на миг, после чего — тштрррр, изнутри гладкого силуэта выстрелили красные сталагмиты: струпогребни, струпозубы, струпоиглы, струпорога, струпоклинки. Сейчас прыгнет на меня, подумал Авель, убьет. Дернул головой, схватился за канджар. Не убьет! Слава эстлосу Авелю Бербелеку! Сыну Иеронима! Куррои падали на тварь и выпадали из нее, красное тело смыкалось, как озерная гладь, едва тронутая волнением. Уже знаю, что это за какоморф, подумал Авель, знаю: Кровь. Кровь в Форме хищника. Какоморф рыкнул вторично и прыгнул на Авеля, две дюжины струпьев, наставленных на одного человека. Авель ткнул ксевру пятками, сжал руку на голове железной кобры. Успел еще увидеть встающую за какоморфом Алитэ и черную струну ее рукаты, дважды окрутившуюся вокруг красного тела, режущую поверхность Крови — воздел канджар, кривое острие блеснуло на солнце, — прежде чем длинный рогоструп вошел в его тело, тупой жар боли, терзая кишки, дробя кости таза, прежде чем на Авеля ринулась рычащая Кровь, тяжелая масса текучей гнили — вбить в нее канджар, раз, раз, раз! — пока рука послушна воле, пока блеск в глазах, пока дыхание в груди, пока он еще слышит этот рык — ррррааааааааргр!

Эстлос Авель Лятек пал в Сколиодои, в Кривых Землях за Черепаховой Рекой, 17 Септембриса 1194 ПУР. Шестнадцать лет, второй вызов. Слава!

II Как отец

18, Септембрис

Вернулись в лагерь. Авель порван какоморфом, без сознания. Мбула говорит, что умрет. Алитэ не покидает его шатра. Н’Зуи бьют в барабаны, ночь огня и криков. Я ушел в саванну. Знаю, что умрет.

19, Септембрис

Он все еще жив. Мбула спит, Алитэ спит. Я сидел рядом с ним (глупость). Распорот живот, раздроблен хребет, сломаны ноги, разодрано лицо, левая рука держится только на коже. В артериях кровь вместо воздуха, пульс муравьиный. Много флегмы и черной желчи, плохо. Его трясет четырехдневка. Мбула говорит, что, должно быть, у него сильная морфа, если он все еще продолжает жить, оставаясь без сознания. Только бы он очнулся, только бы вернулась душа, воля нажмет на Форму, тело — всего лишь подлая Материя, а демиургос удержит ее на поверхности, пока мы не доберемся до текнитеса сомы. У него сильная морфа, кровь аристократов. Только бы он очнулся. Что за лепет.

19, Септембрис, после полудня