Иные песни

Аурелия Кржос спустилась по кормовой сходне на первую нижнюю палубу, свернула в главный коридор и остановилась перед дверями в пассажирские кабины. Когда «Филипп» не перевозил пассажиров, из резервировал за собой капитан, Отто Прюнц, он же хозяин; теперь их все занял стратегос Бербелек, поскольку был совладельцем «Филиппа Апостола», равно как и всего торгового флота Купеческого Дома Ньюте, Икита те Бербелек.

Перед дверями стояла пара хоррорных, тяжелые, с воронкообразными стволами кераунеты опирали на сгибах локтей — эти «акулы» со стволами, похожими на ассиметричные раковины, как правило, заряжали гвоздями и гравием; в узких помещениях (как здесь) всего один выстрел из них насмерть ложил все живое.

Хоррорные отдали Аурелии салют. Она стряхнула пепел с плаща и вошла.

Слева салон и кабина арматура, справа элитные кабины. Корабль слегка закачался под ее ногами, инстинктивно стала балансировать всем телом. Сквозь иллюминатор-розетку проникали горизонтальные лучи восходящего солнца; она не прищурила глаза: оно ее никогда не слепило. Без стука открыла левую дверь.

— …на влияние Третьего Пергамона, если Марий Селевкид Без Короны встанет под стенами Амиды. Там сталкиваются антосы Чернокнижника и Семипалого. Когда ты уже закончишь свою победную кампанию в Европе, тебя приветствуют с раскрытыми объятиями, эстлос, это я могу заявить с уверенностью.

— От имени?

— Я всегда говорю от его имени. Разве что заявлю, что это не так.

Все рассмеялись.

Аурелия вошла и тихо закрыла за собой двери. Несколько голов повернулось в ее сторону, но никто прибытия смуглокожей девушки не прокомментировал.

Обширную каюту заполнял невидимый дым харказовых курений; она сморщила нос. Прошла к открытому шкафу с винами (босые стопы не издавали ни звука, когда шла по мехам Норда и персидским коврам) и налила себе чару мидайского.

Когда она повернулась, стратегос Бербелек стоял над разложенной на столе картой и водил пальцем по морям, горам и городам. Подошла. Иероним подумал, что вино для него и вынул чару у нее из руки. Аурелия кивнула.

Бербелек выпил, поставил чашу за Уралом и вопросительно глянул на Якуба ибн Зазу, крысу кратистоса Ефрема Песчаного. Крысы сидели в кожаных креслах, расставленных неровным полукругом у овального стола. Их было шестеро — глаза, уши и голоса Сил, с которыми эстлос Бербелек уже залючил союз того или иного рода.

Якуб ибн Заза, эйдолос Ефрема Песчаного, корона которого на севере касается корон Семипалого и Навуходоносора, и который накладывает свою морфу на всем Джазират ал’Араб, до самого Восточного Океаноса.

Эстле Анна Ормицкая, эйдолос Свято вида, Повелителя Лесов и Лугов, отпихнутого за Фистулу армиями Москвы, стиснутого теперь между землями готов, кельтов, нордлингов и гуннов и антосом Чернокнижника.

Ритер Олаф Запятнанный, эйдолос Тора, корона которого растянулась от Балтики до Северного Льда, и в морфе которого родятся поровну жаркое безумие и холодная красота.

Лапидес, ангел железа и бронзы, эйдолос Юлия Каденция, Короля Бурь, базилевса Оронеи.

Эстле Рабития Шаейг, эйдолос Уперта Молодого, Протектора Готов, границы ауры которого покрываются с границами Готланда, от Тора до Лео Вилле, и вместе с тем — до Эрика Гельвета.

Муссийя, эйдолос Маузалемы, самого слабого из Тройняшек Инда, осевшего дальше всего к северу, Спящего Любовника, в морфе которого каждый находит любовь собственной жизни, с короной, что сталкивается с коронами Ефрема, Семипалого и Чернокнижника; триста лет назад Чернокнижник похитил, морфировал и распял дочку Маузалемы, с тех пор длится война между князьями Инда и уральскими ордами.

Якуб ибн Заза лишь пожал плечами в ответ на взгляд Бербелека.

Стратегос поднял бровь.

— Селевкиды сидят на нашей шее уже сто лет, вздохнул крыса Ефрема. — Но официально ведь их защищает не корона Дедушки Пустыни. Просто-напросто: отправились в Паломничество к Камню и не вернулись. Проживают в антосе АльКабы. Быть может, эстлос, тебе следовало бы вызвать посла Камня, хе-хе-хе.

Аурелия поглядела на карту. Это была керографическая карта: цвета, линии и описания на ней касались раздела кероса мира, отражали актуальное равновесие сил кратистосов, показывали фокусы их Антонов, направления падения напряжения морфы и границы аур. Карта включала в себя Европу, северную Африку и большую часть Азии. Посредине расплывалось фиолетовое пятно антоса Чернокнижника; черными пентаграммами были отмечены три уральские твердыни, Москва и Родзежоград Аральский. Сибирские пути племен из-под морфы Деда Мороза заканчивались и начинались где-то за восточной границей карты. Бербелек поставил чару в самом центре фиолетового пятна.

— У Селевкидов нет никакой армии, — сказал стратегос. — Марий уже не только Без Короны, но и Без Меча.