Иные песни

Тем не менее, среди этой массы финансовых обманщиков попадались люди с задумками, достойными внимания. Наткнувшись на дело, обещающее прибыль, его необходимо было перехватить без каких-либо угрызений совести и вести самостоятельно. Потому-то, к примеру, пан Бербелек закупил для НИБ экспериментальную ювелирную мастерскую (где пробовали шлифовать драгоценные камни с острыми углами и ровными плоскостями), цыганский завод рубии, выплавляющий в огромных количествах трансмутированный металл рубина, а так же производство алкимических ядов, которые должны были значительно повысить урожайность во время очередных разливов Нила. В этот же полдень он договорился встретиться, среди многих других, с изобретателем пироматона, позволявшего получить в плавильных печах до сих пор недостижимые температуры, благодаря чему, наконец, появлялась возможность пурификации Материи до чистейшего ге, само-стихии Земли. Если бы теории софистов подтвердились, это бы открыло дорогу к массовому производству само-стихийных материалов: бесконечных, неразрывных нитей, стали, которая была бы тоньше шелка, но тверже алмаза; мягкого мрамора с тысячелетней памятью формы — причем, без какого-либо участия текнитеса или демиурга. Пан Бербелек даже верил в откровенность изобретателя. Но как можно было узнать заранее, какие из гипотез последователей Аристотеля окажутся верными, а какие — нет?

Он подловил себя на том, что весьма обширно рассказывает обо всех этих проблемах сыну, когда стояли в тени под навесом тира мастерской демиурга Яна Ормаса, ожидая невольников с очередной парой кераунетов.

— Ммм, если бы это было правдой, тогда можно было бы делать легкие доспехи, настолько стойкие, чтобы удерживать пули, — сказал Абель, взвешивая в руках замечательный, весь разрисованный кераунет с резьбой и дулом длиной в три пуса. — И тогда Хоррор со своим гидоровым графитом может идти к черту!

— Заметь, что из само-стихийной, воистину чистой стали можно было бы изготовлять более легкие и более мощные кераунеты. И подумай только о периседерах! — Пан Бербелек поднял кераунет к глазу и быстро выстрелил, пока тяжесть оружие не сделает прицеливание невозможным. Грохот ударил в уши, приклад в форме морды бегемота ударил в плечо с силой, достойной этого морфезоона. В тире имелись подпорки под стволы с регулируемой высотой, но ведь на джурдже они будут стрелять не так — нужно подбирать оружие к возможным условиям. Опуская бегемотовый кераунет, Иероним громко застонал. Раб Ормаса забрал тяжелое оружие.

— Завтра приведу Алитею, ей нужно подобрать что-нибудь под свои силы, — сообщил Абель.

Пан Бербелек невольно скривился.

— Что? — отшатнулся Абель. — Думаешь, она не справится?

— А она хоть когда-нибудь держала кераунет в руках?

— Нет. Как и я. Я ее научу. Тут ничего сложного нет.

— Охотнее всего, я бы оставил ее в Александрии.

— Смеешься? Эстле Амитасе едет — так как ты желаешь удержать Алитею?

— Эстле Амитасе. Ну да…

— Так почему бы Алитее и не справиться? Потому что она самая младшая? Так ведь племянница Верониев ненамного старше, а ведь ее ты берешь, правда?

— Да пускай Веронии скорпионов и кормят, какое мне до них дело. Я беспокоюсь про Алитею. Одно дело салоны Александрии, и совсем другое дело — дикие джунгли какоморфной Африки. Давай предположим, что в какой-то неприятный момент она запаникует… Так что, держать ее все время в лагере?

— Знаешь, иногда нужно рискнуть, чтобы Форма могла определиться, направиться в ту или иную сторону.

— О-го-го! Пан Лятек прочитал книжечку!

Абель широко усмехнулся, в тени блеснули его белые зубы.

— Ты про Алитею не беспокойся, еще может оказаться, что она и вправду остается в Александрии, и тогда будешь жалеть, что она не едет с нами.

— Погоди, погоди, о чем это ты… Тот самый арес Моншебе, так?

— Ой, я там знаю! Лучше спроси у своей Шулимы.

— Клянусь яйцами Дзеуса, если внезапно я сделаюсь дедом…!

— Что нет, то нет, черные травки она пьет каждый месяц.

— Вообще не желаю этого слушать!

Абель рассмеялся, подкинул кераунет, прицелился и нажал на курок. Загрохотало. Кажется, он даже попал в мишень.

* * *

«Через час после заката, буду ждать у задних ворот. Пока ты не уехал, эстлос. Пожалуйста. Анеис.» Почерк был тот же самый, что и всегда, но с чего-то пану Бербелеку в голову пришла мысль о засаде. Вот только кто должен был устраивать на него засаду, выдавая себя за Панатакиса? Этого он представить не мог.

И чего это я сделался таким пугливым? — ворчал он про себя, идя через дворцовый сад, погруженный в теплой, сырой темноте. Мимо него прошел молодой гампарт, зеленые глазища в мгновение просверлили душу насквозь. Пан Бербелек проверил стилет в левом рукаве.

Но это и на самом деле был Анеис Панатакис — в своей собственной, неповторимой особе.