Иные песни

Алитея махнула рукой. Она устала, Иероним говорил ей не то, что хотела услышать. Пан Бербелек глядел на уходивших девушек с печальной задумчивостью. Быть может, отцовство вовсе даже не состоит в серьезном отношении к детям, с абсолютной откровенностью, быть может, он попутал формы.

Тем временем, Алитея и вправду чаще всего пребывала с Шулимой или же с Шулимой и Клавдией. В первую же неделю, когда джурджа тянулась через земли племен Н’Ёма и Беречуте, которые непосредственно граничили с землями Н’Зуи, поэтому эти народы имели длинную и кровавую совместную историю, и Папугец советовал избегать каких-либо встреч, даже самых невинных — в первую неделю никто не отдалялся от каравана дальше, чем на пару десятков стадионов, как нимрод во время обучения стрелков. Но потом начали вырываться в дальние поездки, нередко, выезжая на рассвете и возвращаясь на закате. Караван тянулся в темпе, задаваемом ховолами, пейзаж изменялся очень медленно, стеклянистые глаза негров, постоянно обращенные на белых, тоже не делали путешествие приятным — человеку хотелось вырваться хотя бы ненадолго. Африка широко раскрывала объятия; громадное, светлое пространство призывало к себе. Они вскакивали на зевр и уезжали в сторону горизонта. Довольно скоро сформировались группы: Шулима, Алитея, клавдия (обычно, с Антоном и Зуэей); Вероны и Зенон Лотте (тоже с одним или парой слуг); эстлос Ап Рек и Гауэр Шебрек — иногда вместе с Зайдаром; соль же часто нимрод выезжал один или с эстлосом Ливием. Если не считать таких моментов, Ливий не удалялся от каравана, точно так же, как и пан Бербелек. Ладно, таким образом Иероним заполнял Форму гегемона джурджи — что же удерживало здесь Ливия?

Что касается Зайдара — роль нимрода была определена довольно хорошо. С каждым стадионом, отдалявшим их от цивилизации, антос перса расцветал. Первыми, понятное дело, это почувствовали животные, зевры и хумии: они поднимали головы, нервно фыркали, перебирали ногами, как только Зайдар появлялся в поле их взгляда. Зато его собственные зевры слушались его словно самые верные собаки. 23 квинтилиуса нимрод впервые взял с собой около двух десятков Н’Зуи, чтобы пополнить запасы дичи; вернулись они еще перед вечером, неся с собой разделанные с опытностью мясника куски элефанта. Нимрод повалил его одним громом, пуля прошла через бронированный череп навылет. Той же ночью негры протанцевали ход всей охотничьей экспедиции у громадного костра. Тем временем, Ихмет начал одеваться по моде южных манатитов: босые ноги, черные шальвары, кожаная безрукавка с карманами для патронов, белая троуффа, днем, как правило, так обернутая вокруг головы, что видны были только синие глаза и все более густая черная борода. По ночам он надевал толстый, льняной джульбаб и сермовый бурнус. Только тогда можно было застать с караваном: после заката, перед рассветом. По лагерю он перемещался от одной тени к другой, беззвучно, неожиданно появляясь и без предупреждения расплываясь во мраке. Девушки утверждали, будто он специально пугает их, но пан Бербелек знал, что нимрод не делает этого специально, даже не сознательно. Н’Зуи приносили Измету свои куррои, чтобы тот благословил их. Зайдар облизывал костяные острия, чувственно перемещая широкий язык по крючкам и задирам. Как-то вечером, при полной Луне, пан Бербелек подглядел, как нимрод, присев на корточках возле костерка из коровьего навоза, грыз сырое мясо, с громким храпом глотая громадные куски; кровь впитывалась в бороду. Оскалившийся Н’Зуи тут же подавал ему следующий кусок.

25 квинтилиса. По верхнему броду мы перешли Таитси. Перо вываливается из пальцев, писать все труднее. Все стремится поближе к земле. Постепенно мы покидаем морфу цивилизации.

Ночью с двадцать седьмого на двадцать восьмое, между днем Сатурна и днем Солнца, Ихмет Зайдар без предупреждения появился в палатке пана Бербелека и, присев на корточки возле изголовья подстилки, разбудил его, взяв за плечо. Иероним инстинктивно сунул руку под постель. Нимрод тут же схватил его за запястье.

— Спокойно, это я.

— Вижу, — прошипел от боли пан Бербелек. — Пусти.

Ихмет ослабил захват.

Пан Бербелек уселся. Вход в палатку был застегнут изнутри, перед самой палаткой спал Порте, а полотно нигде не было разрезано, если пан Бербелек мог правильно оценить в свете Луны. Он решил не расспрашивать, как нимрод пробрался сюда.

— Говори.

— За нами следят.

— Кто, сколько, как далеко, как долго?

— Шестнадцать хумий и верблюдов, пять зебр. Людей четырнадцать или пятнадцать. Часто разделяются, основная группа держится где-то на половину дня от нас, к югу, юго-западу. По два-три разведчика на зебрах подъезжают ближе, исследуют тропу, опережают нас и отступают. Очень хорошо затирают за собой следы, я не рискнул подойти к ним поближе. Это не негры, не только.

— Как долго?