Инженер магии

– Спасибо, – отзывается Доррин, у которого от слабости кружится голова. Он тяжело опускается на стул, и тут же перед ним оказывается чашка с бульоном. Отогнав головокружение несколькими глотками, юноша налегает на хлеб с сыром, а когда голова окончательно проясняется, снова внимательно осматривает ребенка – очень похожего на сестру прямыми волосами и узким лицом. Коснувшись лба Джеррола, он добавляет толику гармонии к черному свечению, пока еще довольно слабому.

– Ему потребуется кипяченая вода.

– Кипяченая? – переспрашивает Шина.

– Да. Воду надо вскипятить и охладить в чистом, прикрытом кувшине, который не использовался под молоко.

– Я займусь этим, – говорит Петра и уходит на кухню. Доррин берет еще ломоть хлеба – теперь ему по-настоящему ясно, почему мать частенько возвращалась домой бледная и вымотанная. Исцелять ничуть не легче, чем махать молотом.

– Зачем нужна кипяченая вода? – спрашивает молодая женщина.

– Больному легче ее пить, и она лучше удерживается внутри, – поясняет Доррин. – Кипяченая вода даже лучше колодезной, только держать ее надо в чистом кувшине.

– Где ты все это узнал?

– Матушка научила.

– Она живет где-нибудь неподалеку?

– Нет... очень далеко.

Петра уходит, а Шина и Доррин остаются сидеть на табуретах рядом со спящим мальчиком. Одна-единственная свечка обволакивает их тусклым светом.

– Думаю, теперь все будет в порядке, – говорит Доррин, вновь коснувшись детского лобика. – Но не забывай давать ему побольше кипяченой воды. Как окрепнет – начнешь давать супчик и понемногу чего-нибудь еще.

– Спасибо... – обняв Доррина, Шина прижимается к нему и целует горячими, сухими губами. – Все, что я могу дать...

Юноша мягко высвобождается из объятий.

– Ты мне ничего не должна.

– Никто другой не смог бы его спасти!

– Я тоже едва справился. А прежде чем твой братишка поправится, пройдет не одна неделя.

Шина опускает глаза, уставясь на вытканную на выцветшем ковре розу.

– Тьма! – шепчет Доррин. – Как я сразу не догадался? Это твой сын?

Женщина не поднимает глаз, но он видит в них слезы.

– Это твоя тайна, – качает головой юноша и касается ее плеча. – Коли так, ты тем более ничего мне не должна.

– А Черные, они все такие, как ты? – спрашивает Шина, подняв, наконец, голову и взглянув ему в глаза. На ее щеках видны потеки слез.

– Люди-то они в большинстве своем хорошие... но нет, не такие.

– И они тебя выслали?

Доррин кивает.

– Почему?

– Кое на что мы с ними смотрим по-разному. А им, как и большинству людей, все чуждое представляется злом.

Он встает и направляется к двери.

На лестнице, на полпути вниз, стоит Гонсар.

– Мальчик должен поправиться, – тихо говорит Доррин.

– Сколько я тебе должен? – сварливо спрашивает тележный мастер.

– Ничего... – Доррин молчит, а потом добавляет: – Разве что захочешь загрузить Яррла дополнительными заказами.

Он выходит на крыльцо, где стоит Шина.

– Я дала твоей лошади воды и зерна, – говорит женщина.

– Спасибо.

Забравшись в седло, юноша едет в сторону кузницы. Шина провожает его взглядом.

LIV

– Они снова подняли пошлины, – заявляет рослый Черный маг, открывая собрание.

– Это еще не самое страшное. Хуже другое – Белые хотят потопить все суда контрабандистов, способные нарушить блокаду, – невозмутимым тоном произносит стройная темноволосая женщина. – Норландцы не станут доставлять зерно на Край Земли, рискуя своими судами, если мы не предпримем мер против Белого флота.

– А почему мы этого не делаем?

– Потому что единственное наше реальное оружие – это ветра, но даже я не могу устроить больше двух крупных штормов, не превратив Отшельничий снова в пустыню... или в болото, – разводит руками маг воздуха. – Или не придав Джеслеку еще больше силы, чем та, какая потребовалась на возведение гор. Мы и так дали ему слишком много.

– Так что же нам, умирать с голоду? Или отказаться от гармонии лишь для того, чтобы Белый не становился сильнее?

– Я отказался от большего, чем любой из вас, – от гораздо большего! А голод нам не грозит. У нас есть сады, у реки Фейн выращивают пшеницу, и ячменя на острове более чем достаточно.

– Тьма, Оран! Никто и не упомнит, когда нам приходилось питаться ячменем... А почему мы не можем расширить посевы пшеницы?

– Почва не подготовлена. Это требует огромных усилий целителей, что лишь укрепит фэрхэвенскую сторону Равновесия, – отвечает Оран, утирая лоб.

– У тебя сплошь демоном подсказанные отговорки. Послушать, так мы ничего не можем поделать!

– А не ты ли громче всех возражал против строительства боевых кораблей?

– А как нам воевать? Ветра использовать мы не можем – во всяком случае, у нас уже давным-давно нет мага, который отважился бы это сделать. Применять порох или каммабарк против Белых бессмысленно – они подорвут его на расстоянии, и мы попросту взлетим на воздух. И любой наш корабль Белые сожгут прежде, чем он успеет сблизиться с их судном для абордажного боя. Конечно, на суше черное железо служит прекрасной защитой, но на море нам в рукопашную не вступить. Как же быть?

Оран пожимает плечами:

– Мы можем поручить некоторым целителям поработать над старейшими полями в долине Фейна.