Инженер магии

Доррин насвистывает что-то без определенной мелодии, а копыта Меривен стучат по ледяной корке, покрывающей дорогу. Ночи еще холодные, но днем уже делается теплее, и снег подтаивает. Конечно, весну все ждут с нетерпением, но с ее приходом вся округа потонет в грязи.

Легкий укол тоски заставляет юношу выпрямиться в седле. Он сознает, что это связано с Лидрал. Может быть, стоило попросить ее остаться? Или поехать с ней? Но чем бы он стал зарабатывать на пропитание? Сейчас он получает деньги и за работу в кузнице, и за игрушки. Когда вчера заехал Виллум, Доррин пожалел, что не успел смастерить их с полдюжины штук. У него был лишь один кораблик, далеко не лучшее изделие, однако торговец взял его с удовольствием и заплатил деньги сразу.

Он сворачивает с главной дороги на почти непротоптанную тропку. Дым из трубы уже идет – Рилла, как всегда, поднялась рано. И денек, можно сказать, для зимней поры обещает быть теплым.

Юноша открывает дверь и видит в передней сразу пятерых человек: трех женщин, мальчика и Фризу, похныкивающую на руках матери.

Доррин снимает куртку.

– Хорошо, что явился вовремя, – произносит Рилла нарочито грубоватым тоном, который не может скрыть ее озабоченности. – У Кисты понос, Вела покрылась красной сыпью, а Фриза... тебе лучше ее осмотреть. Мерга говорит, что она упала и здорово расшиблась, – целительница умолкает, смотрит на Доррина, потом добавляет: – Ну, против поноса у меня есть бринн, это помогает.

– А звездочник есть?

– Сушеный. Думаешь, стоит их смешать?

– И заварить с травяным чаем. Ребекка говорила, что это действует.

– Тьма...

– Она не может ходить, – жалобно говорит худенькая Мерга, держащая на руках Фризу.

– Ты что, несла ее всю дорогу? Откуда?

– С фермы Джисла. Это два кай, мастер Доррин.

– Фриза, ты можешь присесть вот туда, к огню? – спрашивает Доррин, указывая на табурет. В ответ слышится хныканье.

– Помнишь мою лошадку? Будешь хорошей девочкой, отвезу тебе домой на ней.

– Не стоит, мастер Доррин, – возражает Мерга.

– Не нести же тебе ее обратно!

– Сюда принесла, значит, и назад отнесу.

Мать сажает девчушку на табурет, а юноша с трудом подавляет вздох. Девочка морщится. Молодой целитель пробегает кончиками пальцев по ее шее и чувствует, что вся спина малышки в синяках и ссадинах.

Повернувшись к матери, он видит на ее щеке темное пятно – почти сошедший синяк. А вот по всему телу, под одеждой, таких синяков много. Причем совсем недавних.

Неожиданный прилив гнева заставляет его встать. Несколько мгновений юноша смотрит на огонь, потом, овладев собой, говорит:

– Сейчас, Фриза, я кое-что для тебя сделаю.

Подойдя к шкафчику рядом со старинным очагом, где слабо тлеют уголья, он достает кувшин с толченой ивовой корой и отсыпает порошка в чашку, после чего добавляет туда травяного чая. Смесь получается препротивная на вкус, но она унимает боль и способствует заживлению шрамов и ссадин. Кроме того, воспользовавшись тем, что Рилла отвернулась, юноша сует в карман ломоть хлеба.

– Выпей вот это, Киста, – говорит между тем целительница старухе с клюкой. – Перестань молоть чепуху и выпей.

Рилла косится на Доррина, но тут же отводит глаза в сторону.

– Тебе надо попить вот этого, – говорит юноша, поднося чашку Фризе. – Тут, конечно, не вкуснятина, но ты почувствуешь себя лучше.

– Не хочу.

– Пожалуйста, малышка, – настаивает Доррин, одновременно стараясь успокоить девочку,

– Не...

– Ну пожалуйста, – говорит он, глядя ей в глаза.

– Если смогу прокатиться на лошадке.

Юноша кивает, и она выпивает чашку в несколько глотков.

– Ну и гадость!

– А ты молодчина, – он встает и, повернувшись к матери, говорит: – Ей еще больно ходить. Я отвезу домой вас обеих.

– Но... Герхальм... – Глаза Мерги наполняются ужасом.

– Вот как раз с ним-то мне и хотелось бы потолковать. Слова Доррина холодны как лед, и всех в хижине пробирает стужа.

В комнате повисает тишина, сохраняющаяся и после того, как Доррин выносит Фризу наружу. Он помогает Мерге забраться в седло, вручает ей дочь, дает девочке кусочек хлеба и, взявшись за повод, ведет кобылу на запад, вверх по склону холма.

Ферма Джисла, как и говорила Мерга, находится примерно в двух кай. Рядом с амбаром и неказистым строением, похожим на курятник, стоят три маленькие, каждая на одну комнату, лачуги.

– Вот наша хижина, – говорит Мерга дрожащим голосом, указывая на ближайший к амбару домишко.

Сняв Фризу с лошади, Доррин сажает ее на облупившееся кирпичное крыльцо, перед перекосившейся дверью.

– Кого там принесло? – вышедший из сарая коренастый мужчина вразвалку направляется к хижине с топором в руке.

Доррин вынимает посох из держателя.

– Я Доррин, целитель, который лечит твою дочку.

– А... Тот бездельник, который морочит ей голову говорящими лошадками!

Герхальм перехватывает топор двумя руками.

– Зачем ты их бьешь? – спрашивает юноша, стараясь ничем не выдать своего гнева.

– Я их не бью! Они сами падают да набивают шишки.

Голос Герхальма становится заискивающим.

Внутри Доррина вздымается черная волна. Отбросив посох, он хватает мужчину за плечи и направляет этот поток, пропуская его сквозь батрака.