Инженеръ Мэнни

Затѣмъ онъ началъ съ Нэтти разговоръ объ его научно-революціонныхъ идеяхъ и планахъ, многое заставлялъ подробно себѣ объяснять, не дѣлая ни возраженій, ни ироническихъ замѣчаній, ни даже обычныхъ прежде оговорокъ о своемъ несогласіи. Напротивъ, моментами онъ какъ-будто совсѣмъ входилъ въ мысли Нэтти, дѣлалъ замѣчанія и дополненія въ духѣ болѣе полнаго ихъ развитія. Нэтти былъ совершенно очарованъ, и въ живой бесѣдѣ оба не замѣтили, какъ наступила поздняя ночь. Прощаясь, Мэнни сказалъ:

— И все-таки только съ одной изъ вашихъ теорій я согласенъ безусловно. Зато ее, должно быть, я усвоилъ хорошо…

— Какая же это? — быстро спросилъ Нэтти.

— Теорія вампировъ, — отвѣтилъ Мэнни.

Молодой инженеръ возвращался домой въ глубокой задумчивости. Тамъ онъ засталъ Нэллу, которая не спала, дожидаясь его. Онъ подробно разсказалъ ей о всей бесѣдѣ и о своихъ впечатлѣніяхъ. По поводу послѣдняго замѣчанія Мэнни Нэлла заставила сына точно воспроизвести весь тотъ старый разговоръ, на который оно указывало. Затѣмъ она взяла съ него обѣщаніе притти къ ней на слѣдующій день немедленно послѣ свиданія съ Мэнни.

Всю эту ночь Нэлла думала…

Съ утра Нэтти отправился принимать дѣла. Мэнни заявилъ ему:

— Офиціально я слагаю обязанности на мѣсяцъ; но имѣйте въ виду, что мое отсутствіе, можетъ-быть, продолжится больше. Я хочу серьезно отдохнуть.

Работа заняла нѣсколько часовъ. Когда Нэтти уходилъ, Мэнни на минуту задержалъ его у себя и сказалъ:

— Завтра мы съ вами, вѣроятно, не увидимся. По закону, преступниковъ, отбывшихъ свой срокъ, освобождаютъ въ часъ солнечнаго восхода; а я рѣшилъ немедленно же отправиться въ путешествіе. Итакъ, всего лучшаго.

Онъ обнялъ и поцѣловалъ Нэтти: это было въ первый разъ. Затѣмъ онъ прибавилъ:

— Передайте мой привѣтъ Нэллѣ.

Нэлла съ нетерпѣніемъ ожидала сына. Когда онъ точно передалъ ей все, она сильно поблѣднѣла. Резюмируя затѣмъ свои впечатлѣнія, Нэтти сказалъ:

— Въ немъ все-таки есть что-то странное, чего я не могу опредѣлитъ. Я боюсь, что онъ не настолько здоровъ, какъ это по внѣшности кажется. Какъ ты думаешь, не будетъ ли навязчивостью, если я еще разъ зайду къ нему вечеромъ, хотя онъ не приглашалъ меня?

— Не надо, Нэтти, — отвѣтила она. — Я сама пойду къ нему.

— Это, конечно, гораздо лучше. Я очень радъ такому рѣшенію.

Наступалъ вечеръ, когда Нэлла вошла въ зданіе тюрьмы. По запискѣ Нэтти ее пропустили безъ замедленія. Мэнни писалъ у себя въ камерѣ. Когда Нэлла постучалась, онъ предположилъ, что это какой-нибудь курьеръ, и, не поднимая головы, сказалъ: «войдите», а самъ доканчивалъ начатую фразу.

Нэлла тихо затворила за собой дверь и остановилась. Неподвижная и блѣдная, въ слабомъ освѣщеніи, она казалась призрачнымъ существомъ. Онъ въ этотъ моментъ писалъ письмо ей, и она, какъ живая, представлялась его воображенію. Когда подъ ея пристальнымъ взглядомъ онъ обернулся, то первая мысль была: «Это — галлюцинація». Онъ всталъ и медленно, осторожно приблизился къ ней, боясь, что она исчезнетъ. Еще съ этимъ страхомъ онъ обнялъ ее, и только тогда, когда она отвѣтила на его поцѣлуй, понялъ, что передъ нимъ не призракъ. Онъ не въ силахъ былъ произнести ни одного слова. Почти машинально онъ подвелъ ее къ своему креслу и посадилъ. Взглядъ его упалъ на начатое письмо; быстрымъ движеніемъ онъ отбросилъ его въ сторону далеко отъ Нэллы.

— Безполезно, Мэнни! — сказала она. — Я знаю, что вы хотите сдѣлать.

Онъ молчалъ. Ему не пришло въ голову ни отрицать, ни удивляться тому, что она угадала его тайну.

— Этого не надо, мой Мэнни! — произнесла она.

Всю силу своей любви и нѣжной ласки она вложила въ эту мольбу.

— Необходимо, Нэлла! — тихо отвѣтилъ онъ.

Она знала, что значатъ рѣшенія этого человѣка. Чувство безсилія, безнадежности стало овладѣвать ею. Она хотѣла сказать ему многое, очень многое, а теперь мысли разметались, и она не умѣла, не могла.

Наступило молчаніе. Онъ опустился передъ нею на колѣни и прижалъ ея руки къ своему лицу. Она не отнимала ихъ и не замѣчала, какъ ея слезы падали на его волосы.

— Ничто не можетъ измѣнить этого, Мэнни?

— Ничто въ мірѣ, Нэлла.

Тогда у нея нашлось слово упрека:

— А моя любовь имѣетъ для васъ какую-нибудь цѣну?

— Безконечную, Нэлла! И я хочу быть достоинъ ея.

Ея сердце подсказало ей лучшее, что было возможно:

— Разскажите мнѣ все! Все, чтобы я поняла…

Онъ разсказалъ все. Онъ говорилъ спокойно, ясно, съ той силой глубокаго, непреложнаго убѣжденія, которая дается одному изъ милліоновъ. И для Нэллы становилось очевиднымъ, что всякая борьба ненужна и безплодна и что она была бы только лишнимъ мученіемъ для великой души. Когда онъ кончилъ, Нэлла сказала:

— Я была бы счастлива уйти съ вами, Мэнни. Но, вы знаете, мнѣ еще нельзя оставить его, нашего Нэтти.

— Ахъ, Нэлла, если бы вы знали, сколько счастья вы дали мнѣ даже этими одними словами, вы ни о чемъ бы не жалѣли и не грустили. Вы не слышите, какъ бьется мое сердце? Я удивляюсь, что оно не разорвалось. Да, у меня есть еще нѣсколько капель живой крови… Онѣ для васъ, моя Нэлла!

Она отдалась ему, какъ въ ту далекую, минувшую ночь.

2. Образы смерти.