Инженеръ Мэнни

«Что ты теряешь? Сіяніе солнца, радость борьбы, любовь Нэллы?.. Ошибаешься, другъ мой: не ты ихъ, а они тебя потеряютъ. Развѣ можетъ потерять что-нибудь тотъ, кого нѣтъ? А тебя не будетъ, они же останутся. Еще милліоны лѣтъ будетъ сіять солнце; вѣчно будетъ продолжаться борьба жизни; безконечное число разъ повторится въ женщинахъ будущаго, становясь все болѣе прекрасной и гармоничной, душа Нэллы.

«Да, тебя не будетъ. Исчезнетъ имя, и тѣло, и цѣпь воспоминаній. Но посмотри. Если бы тебѣ предложили вѣчность, и въ ней свѣтъ, радость, любовь, лишь съ тѣмъ, чтобы они существовали для тебя одного и ни для кого больше, чтобы онѣ были яркой и осязаемой, какъ реальность, но — только твоею мечтой? Съ какимъ презрѣніемъ отвергъ бы ты это лживое счастье, эту ничтожную вѣчность! Ты сказалъ бы: лучше самая короткая и самая тяжелая, но дѣйствительная жизнь… И вотъ теперь вся дѣйствительная жизнь остается и идетъ дальше. Умираетъ только тотъ ея отблескъ и та частица, которые были тобою.

«Въ безпредѣльности живого могучаго бытія сохранится то, что ты любилъ сильнѣе себя, — твое дѣло. Оно тебя потеряетъ, и въ этомъ утрата. Но мысль идетъ дальше того, что исчезаетъ, и ты сумѣлъ понять главное: творчество, которое въ тебѣ нашло одно изъ своихъ воплощеній, не имѣетъ конца».

Она замолчала, и неподвижна была ея стройная фигура среди неподвижности пустыни, неподвижны спокойныя черты матово-блѣднаго лица.

Мэнни сдѣлалъ шагъ и въ сильномъ объятіи прижалъ свои губы къ ея холоднымъ губамъ. Его взглядъ потонулъ въ ея бездонно-темныхъ глазахъ; радостная боль пронизала его сердце, — и все смѣшалось.

— Это ты, Нэлла?.. другая или прежняя? — произнесъ Мэнни, еще не освободившійся отъ вліянія бреда. — Ахъ, да! ты, можетъ быть, не знаешь… Я сейчасъ видѣлъ смерть, Нэлла… ихъ было двѣ. Одна отвратительная и пустая; о ней не стоитъ даже говорить… Другая — прекрасная, милая; это была ты, Нэлла… Я поцѣловалъ ее, вотъ такъ…

3. Завѣщаніе.

Новыя ласки среди ночи… и вновь дѣйствительностъ расплываясь уходитъ отъ сознанія… и новыя грезы овладѣваютъ душою Мэнни.

Кроваво-красный шаръ высоко на темномъ небѣ. Это не солнце: на него не больно смотрѣть, и его блескъ не въ силахъ заглушить ясныя, спокойно-мерцающія звѣзды. Новая луна? Нѣтъ, это слишкомъ ярко для нея. Что же это? Такой видъ имѣло бы гаснущее солнце… Да, такъ оно и есть: солнце, которое умираетъ. Невозможно! милліоны лѣтъ должны были пройти для этого. — Впрочемъ, что же? Для кого время не существуетъ, для того милліоны лѣтъ становятся мгновеніемъ.

Но тогда — конецъ всему: человѣчеству, жизни, борьбѣ! Всему, что рождено солнцемъ, что воплотило въ себѣ его лучистую силу. Конецъ сіянію мысли, усиліямъ воли, конецъ радости и любви! Вотъ оно, то неизбѣжное неотвратимое, послѣ котораго уже ничего, ничего не останется…

Холодъ въ душѣ и холодъ снаружи. Мэнни осматривается вокругъ. Ровная и гладкая дорога пересѣкаетъ пустынную равнину, которая прежде была, можетъ-быть, полемъ или лугомъ. Вдали видны странныя, красивыя зданія. Неподвиженъ воздухъ и неподвижна природа. Ни человѣка, ни звѣря, ни растенія. Тишина глубокая, бездонная, въ которой тонутъ безсильные лучи догорающаго свѣтила.

Неужели все завершилось и царство вѣчнаго молчанія уже вступило въ свои права? Впрочемъ, не все ли равно? Если гдѣ-нибудь и тлѣютъ остатки жизни, въ тѣхъ зданіяхъ или подъ землею, то агонія — не жизнь…

Здѣсь — послѣдній судъ и окончательный приговоръ, на который нѣтъ апелляціи. Подводится итогъ всему, что было цѣлью и что было средствомъ, всему, что имѣло смыслъ и значеніе. Скелетъ былъ правъ: этотъ итогъ — ничто. Милліоны лѣтъ стремленія, познанія… Миріады жизней, жалкихъ и прекрасныхъ, ничтожныхъ и могучихъ… Но какая разница, дольше или короче, лучше или хуже — когда ихъ уже нѣтъ, и нѣтъ имъ наслѣдника, кромѣ нѣмого, вѣчнаго эѳира, которому все равно.

Они были, они взяли у жизни свое. — Иллюзія! «Они были»; теперь это только и значитъ одно — что ихъ нѣтъ. А то, что они брали у жизни, исчезло, какъ и они сами.

Но, вѣдь, жизнь не прекращается во вселенной: угасая въ однихъ мірахъ, она расцвѣтаетъ въ другихъ и зарождается еще въ иныхъ. Обманъ, прикрывающій суровую истину утѣшительными словами! Что за дѣло этой жизни до той, которая ничего о ней не знаетъ и ничего у нея не возьметъ? И если каждая изъ нихъ одинаково исчерпывается въ безплодномъ циклѣ, что прибавляютъ онѣ порознь или вмѣстѣ къ той же неизбѣжной суммѣ? Безсвязныя грезы вселенной, разсѣянныя въ пространствѣ и времени, къ чему онѣ? Зачѣмъ сплетало солнце фальшивую ткань жизни изъ своихъ призрачныхъ лучей? Какое издѣвательство!

Что это? Ярко освѣтилось одно изъ зданій, исполинское, стройное, похожее на храмы феодальныхъ временъ. Надо посмотрѣть. Путь недалекій и легкій по ровной дорогѣ. Вотъ открывается дверь.

Огромная высокая зала, залитая свѣтомъ; тысячи людей. Но люди ли это? Какъ свободны ихъ позы, какъ спокойны и ясны ихъ лица, какой силой дышатъ ихъ тѣла. И это — обреченные?..