Инженер страны Советов

— Да надо больно тащить их ещё. Здесь кончаем, да сбросим. А завтра сюда лесины привезут и завалят. Надо будет только их потом завалить дровами, чтоб не увидел никто. Я Фаритку предупредил, чтоб не любопытствовал, да ему и не впервой. Сделает со своими углежогами всё в лучшем виде, — невидимый мне Никитин говорил это всё с таким деловым тоном, словно обсуждал не то, как будет уничтожать наши трупы, а какую-то несущественную мелочь.

— Ну что, контры, молитесь. Эх, жаль товарищ Зимин приказал всё сделать быстро, а то бы смертушка для вас как награда была, — сожаление так и сквозило в голосе палача.

Не успел ещё невидимый мне Никитин закончить фразу, как откуда-то сбоку раздалась команда.

— Никитин, бросай оружие и без глупостей.

— Гареев?! Ты?! У меня приказ товарища Зимина! Да он тебя в лагерную пыль сотрёт!

Откуда-то сбоку раздался выстрел и кто-то пронзительно завизжал.

— Я сказал без глупостей. Твой Зимин через полчаса после вашего отъезда был арестован уфимскими товарищами как враг народа и троцкист. Так что бросайте оружие. У нас приказ в случае сопротивления открывать огонь на поражение.

Было слышно, как кто-то зло сплюнул и что-то тяжёлое упало на землю. Нас развязали. Стоило лишь только снять стянувшие руки и ноги верёвки, как я со стоном повалился на землю. Боль в затёкших конечностях была адская. Рядом точно так же стонали Фёдор и Николай. Нас напоили водой и помогли загрузиться обратно в кузов полуторки. Я наконец-то смог хотя бы ощупать своё лицо. Вернее то, что было лицом. Теперь это наощуп напоминало набитый ватой шар. Тем временем Гареев рассказывал Николаю о произошедших событиях.

Как оказалось из Уфы отправили опергруппу, чтобы произвести аресты местного руководства НКВД и милиции. Слишком много жалоб было на их деятельность и не только от простых граждан, но и от некоторых партийных организаций. Оперативников попытались под различными предлогами задержать в селе Серменево, что в 30 километрах от Белорецка, чтобы успеть замести следы, но надолго не получилось. Тем более, что сержант НКВД Ринат Гареев, узнав о прибытии туда опергруппы, со своим напарником, сержантом НКВД Ковалёвым, верхами быстрым аллюром выехали навстречу. На пол пути встретив оперативников, он обрисовал им картину и рассказал о нас, сидящих в камере в подвале.

Они успели буквально в последний момент. От одного из подручных Зимина узнали, что нас на машине повезли в сторону деревни Ахмерово. Так же верхами, напрямик через лес, взяв с собой ещё двоих оперативников, они бросились нам на выручку. Ринат со смехом рассказал, что Зимин, показывая своё разбитое лицо, клялся оперативникам, что пострадал в рукопашной схватке с бандитами и лично своими руками уничтожил аж четверых.

На слух я понял, что подъехала подвода, на которую усадили, по видимому, связанных не состоявшихся наших палачей и кто-то дал команду выдвигаться в город. Пока, переваливаясь на кочках, ехали обратной дорогой, Фёдор то и дело давал мне мокрую тряпицу, которую я прикладывал к глазам. В конце концов через узкие щелочки я смог наконец-то увидеть окружающий мир. Слава богу оба глаза были целы. Николай сидел в пол оборота и молча, в хмурой задумчивости, смотрел в одну точку. Лицо его тоже было изрядно помято и красовалось синяками и кровоподтёками. Я не удержался.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов.

— Какой ещё Шарапов? — встрепенулся Николай.

— Потом как-нибуть расскажу. Но рожа у тебя просто класс. Прям красавчик.

— Ага. Это ты себя ещё не видел, — хмыкнул Николай и через мгновение закатился громким смехом. Переглянувшись с Фёдором мы тоже присоединились. На нас троих напал просто дикий ржачь. Нервное напряжение требовало выхода. Полуторка резко остановилась и из кабины выглянул камандир со шпалой в петлице*.

(* лейтенант госбезопасности)

— Что случилось?

— Отходняк, товарищ лейтенант, — ответил за всех Гареев, — Это пройдёт.

Так со ржачем мы и доехали до города.

Интерлюдия. Николай.

Сидевший перед Николаем человек с тремя шпалами капитана НКВД в петлицах устало помассировал себе виски и перевернул лежащий перед ним лист.

— Так всё же, товарищ Сазонов, почему вы своевременно не информировали вышестоящее руководство о контрреволюционной и антисоветской деятельности вашего бывшего начальника?

— До недавнего времени я был полностью уверен в том, что Зимин честно выполняет свой долг, — Николай откашлялся, — Как только я убедился в обратном и собрал достаточно сведений, то сразу написал рапорт на имя начальника НКГБ Башкирской АССР. К сожалению сразу отправить рапорт по назначению возможности не было, а по почте не рискнул из опасения, что его перехватят.