Инженер страны Советов

Итогом стала линия государственной границы по достигнутым войсками рубежам, обмен военнопленными, возврат СССР всей захваченной финнами, в ходе боевых действий, техники и подписание договора о взаимном нейтралитете. На новую границу незамедлительно выехал Дмитрий Михайлович Карбышев. Ему предстояло составить план работ по укреплению линии государственной границы.

Через месяц после подписания договора с Финляндией эскадра балтийского флота в составе линкора "Марат", линкора "Октябрьская революция", крейсеров "Киров" и "Максим Горький", лидеров эсминцев "Минск" и "Ленинград", 3-го дивизиона эсминцев численностью в 7 единиц, четыре из которых были переоборудованы на Лениградских верфях в корабли ПВО, а три оставшиеся стали кораблями противолодочной обороны, вышли из Кронштадта и взяли курс на Датские проливы. Всем заинтересованным было заявлено, что эскадра Балтийского флота отправляется Северным морским путём во Владивосток. Слишком уж беспокойные соседи у нас на Дальнем Востоке. Вместе с эскадрой шли два танкера, транспорты снабжения, ледокол "В. Молотов" и плавучий госпиталь. По прибытии эскадры в Мурманск на обоих линкорах практически одновременно, в следствии износа, "вышли из строя" котлы и они встали на ремонт. Проводку остальных кораблей Северным морским путём без двух основных единиц посчитали нецелесообразной и эскадра осталась ожидать окончание "ремонта" линкоров. По нашим планам "ремонт" планировался быть очень долгим. Как минимум до середины июня 1941 года.

После возвращения в Москву меня вызвали в Кремль и вручили орден Ленина. Наконец-то я смог заняться вертолётной тематикой. На чертёжных досках в КБ у Камова и Миля рождалась новейшая, не имеющая аналогов, техника. Наш первый, по настоящему боевой вертолёт совместной разработки чем-то напоминал Ка-50, как если бы он был выполнен по классической схеме. Сами работы по созданию боевых вертолётов получили с лёгкой руки Михаила Миля название "Проект "Шершень"", от моей фамилии Шершнёв.

В КБ Микулина специально для вертолётов доработали двигатель АМ-35, который к своей маркировке прибавил букву "В" (вертолётный). Таких двигателей устанавливали два, разнесённые по обе стороны фюзеляжа в бронированных обтекателях. Между двигателями располагались редукторы и топливные баки. Корпус вертолёта представлял собой бронекапсулу, которая при испытании обстрелом выдержала попадание 15мм. снарядов немецкой авиапушки с дистанции 150 метров, а бронестекло уверенно держало 7, 62мм. пули со 100 метров. Когда осматривали результат обстрела корпуса, Камов бросил фразу; – Это не вертолёт, а летающий танк какой-то получился, – Так название "летающий танк" закрепилось за винтокрылыми ударными вертолётами.

Первый полёт наш "Шершень", изготовленный на опытном производстве ЦАГИ, совершил в мае 1940 года. Перед этим Чкалов почти месяц ходил за мной буквально по пятам и уговаривал именно его назначить испытателем вертолёта. Знал бы он, как я хотел первым поднять в небо настоящую боевую машину, но Сталин мне категорически запретил самостоятельно летать. Так что ставил вертолёт, как говорится, на крыло, Валера. Сёмка тоже не остался в стороне. Он упросил меня направить его на производство, чтобы, как он выразился, своими руками участвовать в сборке нового вертолёта. Пришлось выполнить его просьбу и написать направление как специалиста "Бюро перспективных разработок" для участия в процессе изготовления и сборки опытного образца техники. А ещё Сёмка поступил на заочное отделение в техникум. До начала войны он его точно окончит и будет дипломированным специалистом.

Испытания показали, что вертолёт развивает максимальную скорость 240 километров в час, потолок составил 3000 метров, дальность полёта 400 километров, а с ПТБ[48] – 900 километров, но без боевой нагрузки. Боевая нагрузка составила 1 тонну.

По вооружению надо сказать отдельно. На вертолёт устанавливали под фюзеляжем только что разработанную авиапушку ВЯ-23 с боекомплектом 300 снарядов, два крупнокалиберных 12,7 мм пулемёта БС с 500 патронов на каждый по бокам кабины пилота, на пилонах два пулемёта ШКАС с 1500 патронов на каждый и два блока НУРС[49] на тех же пилонах имеющие по 20 сквозных труб-направляющих для запуска 82 мм. реактивных снарядов, специально разработанных в КБ Королёва. От уже применяемых в авиации РС-82 они отличались устройством складных стабилизаторов, которых стало 6. Они в сложенном положении были закрыты стаканом, срывающемся при пуске и принудительно раскрывались при выходе ракеты из трубы и намертво фиксировались.

Первые боевые стрельбы произвели на Сталина и Ворошилова ошеломляющее впечатление. Колонна из пяти списанных танков Т-26 и одного Т-28 была растерзана в клочья. От полевых укреплений, в том числе от пары ДЗОТов[50], мало что осталось. Размещённые в окопах полного профиля манекены были все разорваны пулями и осколками. И всё это сделала лишь одна винтокрылая машина.