Инженер страны Советов

Завершив разгром мишеней вертолёт сделал эффектный вираж и приземлился прямо напротив блиндажа, из которого Сталин, Ворошилов, Камов, Миль и я наблюдали за происходящим. С правого борта открылась дверца из неё на землю спрыгнул довольный улыбающийся Чкалов.

– Товарищ Сталин! – Чкалов лихо отдал честь и вытянулся по стойке смирно, – В ходе испытаний бортового вооружения вертолёта была полностью уничтожена колонна танков условного противника и узел обороны с огневыми точками. Докладывал заместитель директора по лётно-испытательной работе "Бюро перспективных разработок" Чкалов.

– Молодец, товарищ Чкалов, – Сталин пожал руку Валерию, – И вы молодцы, товарищи, – повернулся он к нам, – Есть мнение, что за разработку этой замечательной машины вы все трое будете представлены к званию лауреатов Сталинской премии первой степени и к правительственным наградам.

Вскоре у меня на груди красовался ещё один орден Трудового Красного Знамени и Почетный Знак Лауреата Сталинской премии[51]. Камова и Миля наградили так же.

На вертолётном заводе, расположенном неподалёку от станции Ухтомская, начали серийное производство ударных вертолётов, получивших обозначение КМ-1Ш (Камов, Миль, первый, конструкции Шершнёва, хотя я предпочитал последнюю букву расшифровывать как штурмовой), а в просторечье называемых "шершнями".

Взлетевший на пару недель позже десантно-транспортный Ми-1 представлял собой почти копию Ми-4 и имел в качестве силовой установки двигатель М-62. О надёжности этого двигателя говорит тот факт, что его эксплуатировали даже в 21ом веке на самолётах АН-2. За довольно брутальный вид остряки на аэродроме прозвали этот вертолёт "Миша" или "Медведь". Экипаж у него был два человека, двойное управление, мог принять в грузовой отсек 10 человек с вооружением и поднимал 1,3 тонны груза. Сталин, когда увидел его, развёл руками со словами; " – Ну я уже просто не знаю, чем вас ещё награждать". В итоге Милю, как главному разработчику, подарили автомобиль ЗиС-101.

Татьяна с отличием окончила первый курс мединститута. Решили отпраздновать это событие походом в ресторан гостиницы "Националь". Попросил Глеба Рябова заранее заказать нам там столик на двоих. И вновь пришлось ехать на автомобиле, хотя тут идти от дома совсем близко. Николай, провожая нас, только бросил.

– Надеюсь на этот раз никому там морду бить не будешь и не придётся тебя из милиции вытаскивать? – всё не может мне забыть Ваську Сталина.

В ресторане нам понравилось. И вкусные блюда и вид из окна на Исторический музей и видимую позади него Красную площадь. Мы выпили по бокалу вина, когда я заметил вошедшего в зал со вкусом одетого мужчину, явно иностранца. Он быстрым взглядом буквально просканировал зал, о чём-то переговорил с метродотелем и довольно быстрым шагом направился через зал. Проходя мимо нашего столика он будто нечаянно спотыкнулся и слегка задел меня.

– О, entschuldigen sie bitte[52]. Я есть такой неловкий, – пожалуй даже сам Станиславский бы поверил ему.

– Не стоит извиняться, – ответил я на языке Гёте. Спасибо тебе, дядя Коля, что в своё время буквально вбивал мне в голову немецкий язык, который знал в совершенстве. Уже гораздо позднее я сам выучил ещё и английский. Была как-то мысль податься на заработки за границу. Увы, с работой за рубежом не сложилось, но знания языков частенько пригождались.

– О, вы немец? – вот смотрю на него и прям сразу верю, что он не знает кто я такой. Примчался то он сюда явно из-за меня, а значит кто-то ему сообщил о том, что я нахожусь здесь. Будет работа для Николая и повод для раздумий у Берии.

– Увы, вынужден вас разочаровать. Я русский, – я был само радушие.

– Какое же это разочарование? Наоборот, с немцем я всегда могу поговорить, а вот побеседовать с настоящим русским, прекрасно понимая его, это же прекрасно, – его улыбке могли бы позавидовать все голливудские звёзды, – Но прошу простить мою бестактность, я так и не представился. Помощник атташе по культуре Иоганн Краузе.

Ну что же, охотно верю. В конце концов в той же Америке полным полно Джонов Смитов, а в России Иванов Ивановых. Немец тем временем, как истинный прусак, прищёлкнул каблуками.

– Фройляйн, – он коротко поклонился Татьяне.

– Фрау, герр Краузе, – с лучезарной улыбкой ответила она, – Мы муж и жена.

А я едва не упал со стула. Надеюсь моё удивление этот самый Краузе не заметил. Таня говорила на немецком с чистым произношением. Я и не знал, что она им владеет. А эта чертовка лишь улыбнулась мне. Ладно, дома выясним, что я ещё не знаю о своей жене.

– О, майн гот, вы говорите как настоящая берлинка. Мне даже на миг показалось, что я очутился в Фатерлянде.

– Меня зовут Татьяна, а моего супруга Михаил, – она с изяществом первой леди протянула Краузе свою ладошку, которую тот слегка пожал.

– Фройляйн! О, простите, фрау, я счастлив с вами познакомиться.

– Не желаете присоединиться к нам, герр Краузе, – предложил я немцу. Вот интересно, он на РСХА[53] работает или на Абвер[54]?

– О, с огромным удовольствием, герр…, – немец сделал вид, что замялся.