Инженеры

До сих пор жива легенда, что в Советском Союзе существовала кадровая система, растившая руководителей, выращивавшая красных директоров, не то что в наше время — черт знает кого ставят! Ни ума, ни опыта! Нам всегда кажется, что раньше было лучше. Наверное, потому что тогда мы были моложе, наивнее, доверчивее. Откуда же брались директора? Претендентом номер один был главный инженер. Он был первым замом, приобретая опыт и примеряя директорское кресло во время отпусков и болезней директора, готовясь его занять. («И когда же старый хрыч, наконец, уйдет на пенсию, достал меня своим маразмом!» Или: «Когда же этот неуч, ничего не понимающий в производстве, очередной раз сядет в лужу, и его из Министерства — под руки и на повышение!») Директора торжественно провожают, дарят дорогой телевизор («Чтобы не скучали, дорогой Иван Иванович. Вы только нас не забывайте, приходите в любое время, будем рады. Нам будет не хватать Ваших советов и Вашего опыта…») Не успеет закрыться дверь за уходящим, а в еще не остывшем директорском кресле уже сидит бывший главный.

А как быть, если главный, по мнению там, наверху, не тянет на директора? Или воображает себя слишком умным, возражает, понимаешь, руководству! Или у него, по мнению органов, не совсем в порядке личное дело. Мой старый друг Нури Ибраимов работал главным инженером на заводе в Чимкенте. Был он крымским татарином, высланным в годы войны из Крыма в Казахстан. Врагами советской власти посчитали трудолюбивых и свободолюбивых татар. Его директор Гена Малякин долгое время болел, и Нури, естественно, его замещал. В горкоме к этому привыкли, и вот — в очередной раз вызывают Нури на заседание бюро, чтобы указать и наказать. Наиболее верные и принципиальные ленинцы предлагают исключить из Партии. Но поскольку товарищ Ибраимов временно исполняет обязанности, решили ограничиться выговором. С занесением, но не строгим. Не строгим, но с занесением. Члены бюро, довольные проделанной работой, поднимаются со стульев.

— Вам понятно, товарищ Ибраимов, решение бюро?

— Понятно, но… я не член Партии…

Была гоголевская немая сцена. Тяжкое молчание разрешил Второй Секретарь:

— Значит так: чтобы выговор не пропадал, принять его в Партию. А если будет еще залупаться, исключить!

Конечно, такой главный инженер не годился в директора. И тогда задействовали кадровый резерв. Попадали в этот резерв умением понравиться руководству. Николай Палыч Юрко, средненький директор средненького завода, сумел так принять Замминистра Гуляевского, так его ублажить, что через месяц оказался в кресле Управляющего Трестом в Алма-Ате. Умению принимать начальство был обязан своей карьерой и Н. Ф. Бергер.

Новоиспеченный директор получает ВЛАСТЬ над сотнями, а то и тысячами людей. Это острое и опасное оружие. Как сделать эту зыбучую массу незнакомых людей послушной своей воле? Чтобы можно было опереться в борьбе с ПЛАНОМ и другими опасностями? Нужна воля. Нельзя опускаться до уровня подчиненных. Они ищут слабое место директора, чтобы сесть на голову, и тогда уже не соберешь их воедино, не заставишь работать как надо. Нужно насилие. Так песок, заключенный в жесткие рамки, — опора, способная нести большие нагрузки, а свободно насыпанный песок проваливается под ногами и развевается ветрами. Либеральный читатель мой уже возмущен: автор сравнивает человеческую личность с песчинкой! Согласен, реальная схема гораздо сложнее. Директору приходится искать и лавировать на острие, пока он не найдет эту рабочую схему и пока его авторитет не начнет работать независимо от самого директора.

А что, если власть попадает в руки человека высокомерного, себялюбивого и неумного? Ему много дано природой и любят его женщины. Но с карьерой как-то всё не складывается. Окружающие недооценили и недопоняли. Он пробивался наверх, обдирая локти, угождая и льстя высокому начальству ради большой цели, он всё поставил на карту, но — не шло, не получалось, не прорывалось. И вот, наконец, счастливый случай. Свершилось! Он ухватил птицу удачи за хвост! Он стал директором!

СТАНИСЛАВ ИВАНОВИЯ САМАРИН

1980 год. В июне мы втроем — я, жена и сын — отправились в большую поездку по стране. Проехали на нашем жигуленке Казахстан, Урал, Поволжье, побывали в предолимпийской Москве, и вот мы в Молодечно. Радость встречи с бывшими джамбульскими друзь ями и визит на завод.

Я приоткрыл дверь и робко спросил: «Разрешите?»