Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы

Богдан являет собой яркий пример того, в каких привилегированных условиях могли жить инженеры в середине 1930-х гг. Ее рассказ тем более убедителен, что ее нельзя заподозрить в желании приукрасить образ СССР. Воспоминания Богдан свидетельствуют, что инженеры, отнюдь не занимавшие руководящих постов, все равно обеспечивались лучше многих. Если в Москве, как говорят другие мемуаристы, стоило большого труда найти подходящее жилье, в менее крупных городах, по-видимому, даже беспартийному было гораздо легче получить квартиру в доме для специалистов, а то и в бывшем помещичьем особняке. На примере Богдан и Малиованова хорошо видно влияние материального обеспечения на лояльность инженеров. Оба дают понять, что привилегированное положение сыграло решающую роль в их готовности служить и повиноваться государству. «Большая сделка» принесла плоды. То же самое можно утверждать и в отношении Лаврененко: чем больше привилегий он получал, тем реже ему приходили в голову критические мысли о ситуации в стране.

В глазах других инженеров, таких, как Логинов, Чалых, Поздняк, Яковлев и Гайлит, готовность к трудовым свершениям и вознаграждение за них также были тесно взаимосвязаны. Они безусловно чувствовали себя представителями элиты и считали, что как таковые имеют право на хорошую жизнь, а их жены должны сидеть дома. Все они сделали «жилищную карьеру»: к концу 1930-х гг. все 14 представленных здесь инженеров, без исключения, жили в привилегированных условиях. Несмотря на то что тема жилья и досуга почти не затрагивается в их воспоминаниях, по немногим обмолвкам видно, что они имели большие притязания и глубоко усвоили принцип оплаты по труду. Вернувшись к аскетическому самоотречению времен первой пятилетки лишь внешне, они хранили в душе идеи кампании за «культурность» и в своих мемуарах еще раз отдали дань «культу избранных».

VI. ТЕРРОР

1. Стахановцы

Оглядываясь на «золотые годы» из сегодняшнего дня, можно задним числом распознать некоторые предвестия грядущего террора. Как оказалось впоследствии, со стороны инженеров было весьма легкомысленно столь откровенно хвалить США, тем самым уличая во лжи победные рапорты о советских успехах. Да и появлявшиеся в печати нарекания на инженеров, которые не справились с заданиями второго пятилетнего плана и не обеспечили страну товарами широкого потребления, несли в себе угрозу. Но настоящей прелюдией к преследованиям инженеров стало стахановское движение (1935-1938 гг.)^{1398}. Донбасский шахтер А.Г. Стаханов (1906-1977) 31 августа 1935 г. в ночную смену выполнил норму выработки на 1457%, и отныне его начали ставить в пример всем рабочим и работницам, призывая их тоже систематически перевыполнять нормы. Стахановское движение не только служило «усилителем» сталинизации общества в целом^{1399}, но и означало, в частности, ухудшение ситуации для инженеров. Словно перед культурной революцией, воскрешался антагонизм между рабочими и инженерами, провоцировались социальные конфликты на предприятиях, извлекалось на свет орудие «классовой ненависти»[17]. Стахановские методы, переворачивая всё с ног на голову, требовали от инженера подчинения рабочему и его желаниям: