ИО покойника

Сосны исчезли так же внезапно, как и появились. На их месте показались невысокие, преимущественно двухэтажные домики явно дореволюционной архитектуры. Война действительно их пощадила, но время было беспощадно. Возникшие неожиданно в сосновом бору, они казались остатками древней цивилизации, случайно обнаруженными в диких джунглях. Однако присмотревшись, можно было заметить в этих древних стенах явные признаки жизни. Где-то из-под водоразборной колонки по обочине дороги бежала вода. В окнах колыхались от сквозняка выцветшие занавески. Во дворе дымила догорающая куча мусора. Не было видно только людей.

Машина лихо пронеслась по узким и пустынным улочкам, вильнула к левой обочине на площадке перед сооружением странной архитектуры и остановилась.

– Приехали, – сообщил Толик.

Саша спрыгнул с высокой подножки и оглянулся. Ему показалось, что из окон за ним наблюдают несколько пар хмурых глаз. Но разглядеть что-либо в темноте оконных проёмов не получалось. Дом, к которому они подкатили, заметно отличался от остальных. Перед домом было небольшое расширение проезжей части, сделанное ещё в те стародавние времена, скорее всего, для остановки экипажей. Сам дом был сдвинут в глубину двора от основной линии построек, что скрывало его фасад от любопытных глаз и говорило об особом статусе. Парадный подъезд дома имел навес, выступавший на всю ширину тротуара, как обычно делают в фешенебельных гостиницах. Сверху, прямо напротив входа, на уровне второго этажа был виден стеклянный купол. От остальной части здания купол отгораживала глухая стена с порыжевшей металлической крышей над третьим этажом. На крыше Саша увидел только большого чёрного ворона. Ни спутниковых тарелок, ни телевизионных антенн, ни даже электрических проводов нигде не было. Поэтому, когда Толик распахнул парадную дверь, Саше показалось, что перед ним открылась дыра во времени, ведущую во тьму веков.

Как только входная дверь за ними закрылась, Саша вдруг осознал, что тьма веков ему почудилась неспроста. В вестибюле не было ни единого окна. Закрытая дверь погрузила помещение в кромешную тьму. По инерции Саша сделал несколько шагов и остановился в полной растерянности.

– Толик, бисова душа, когой-то ты привёл? – неожиданно раздался над ухом негромкий с хрипотцой голос.

От неожиданности Саша вздрогнул. Приступ ужаса заставил его застыть в оцепенении.

– Дядь Гера, – послышался в паре шагов голос Толика, – это со мной. Это наш новый директор.

– А-а? Новый? – прозвучал голос дяди Геры уже чуть в стороне. – А звать-то как?

Тёплая волна облегчения окатила Сашу с головы до ног.

– Меня зовут Александр Фёдорович, – произнёс он важно, но с хрипом от волнения и откашлялся.

– Это, стало быть, как Керенского? – снова зазвучал голос дяди Геры где-то в стороне. – Той, помнится, убёг у девичьем одеянии. И то справно. Девичий сарахван, тебе милок, к лицу.

Саша растерялся, не в силах понять, с кем сейчас дядя Гера разговаривает.

– Куда идти-то, – подал он голос.

– А ты, милок, поворотись-ка чуток правее. Вот так, – одобрил дядя Гера Сашино шуршание ногами. – И шагай прямо. Смело шагай.

– А почему здесь нет света? – спросил Саша скорее для того, чтобы обозначить своё местоположение.

– А на кой он? – услышал он дядю Геру где-то сзади. – Свет-то он утеха для слепцов. Всяк свою дорогу знает. А чужаку здеся делать неча.

– Сюда, сюда, – раздался впереди голос Толика.

Саша сделал ещё два шага и увидел справа и слева от себя лёгкие просветы. Там, в углах коридора, с обеих сторон пробивались едва заметные рассеянные лучи. Сейчас он уже смог разглядеть и крепкую фигуру Толика.

– Это дядя Гера, – сообщил ему Толик. – По правде его зовут Геркулес Антонович Копыто. Но мы зовём его просто, дядя Гера.

– А что, лампочку нельзя вкрутить? – проявил нотки начальственного недовольства Саша.

– Так в этом же вся соль, – произнёс Толик тоном заговорщика. – Дядя Гера – совершенно слепой, но лучше его вахтёра нет! Слышит он лучше кошки, а видит – лучше зрячего.

– Как это? – засомневался Саша.

– Третий глаз, – уверенно заявил Толик, делая шаг к свету. – Человек ещё не зашёл, а он за него уже всё знает. Только не всегда говорить хочет. Но чужой мимо него ни за что не проскочит.

Коридор изгибался по окружности, словно вокруг цирковой арены, и упирался в старинные деревянные двери, через матовое стекло которых пробивался рассеянный свет. За дверью мелькнула чья-то фигура. Словно по команде обе створки распахнулись, открывая вход в просторный светлый холл. Помещение можно было назвать шикарным. Круглый холл был накрыт стеклянным куполом, из центра которого свисала причудливой формы люстра. Люстра не имела ни единой симметрии, но отличалась каким-то благородством высшего совершенства. Продолжением люстры служил резной деревянный круглый стол, разместившийся прямо под ней.