Иоанн Грозный (СИ)

         Иоанн никогда не привыкал верить вельможам. В последнее богомолье  врезались ему в память слова бывшего любимца отца  коломенского епископа Вассиана, интригами бояр доживавшего век в далеком Песношском монастыре на берегу Яхромы: «Если хочешь быть истинным самодержцем, не  имей советников мудрее себя. Держись правила, что ты должен учить, а не учиться, повелевать, а не слушаться. Тогда будешь тверд на царстве и грозою вельмож. Мудрейший советник государя неминуемо овладеет им». Упал  он перед старцем на колени, поцеловал руку, молвив: «Сам покойный отец не дал бы мне лучшего совета!»

         Иоанн тревожно ожидал следующего коварного шага противников, укрывшихся под маской предупредительного послушания. Враги не медлили. Поступок их стал ужасен.

         Бояре не терпели ни Анастасии, влиявшей на супруга, бравшей соединенной с нежностью доверительностью, ни  родни ее – Захарьиных-Романовых, обильно посеянных в навозе придворной жизни… Анастасия внезапно занемогла и  преставилась.

         Царь не сомневался: царицу убили. Внутри сжался, снаружи был весь расслабленный. Братья вели его  за гробом. Тело внесли в  Кремлевский Вознесенский девичий монастырь. Народ не расступался, не давал пути ни боярам, ни духовенству. Все плакали, называя щедрую и добрую Анастасию матерью. «Теперь уже не побоюсь вас!» - поклялся Иоанн  над гробом супруги.

         Предчувствуя злодейства, скорбела родина. Во всех городах служили заупокойные молебны. Богачи сорок дней ходили в смиренном черном и синем платье, сложили в чуланы, споров  позолоту,  бархатные и камчатные кафтаны. Не жалели милостыни убогим. Делали крупные вклады в монастыри. Государь укрылся в Александровой слободе, думу думал. По-старому жить и править было нельзя.

         Первое, что выполнил: отстранил  Сильвестра и Адашева. Знали, сих Иоанновых советчиков не любила покойная царица. Недоброжелатели  фаворитов, стремившиеся на  освободившиеся  должности, тут же заговорили, что государь произвел правильное и главное - самостоятельное решение. Вчера льстили Сильвестру и Адашеву, сегодня проклинали их врагами и чародеями, колдовавшими царя, изведшими царицу. Требовали немедленной. казни. Изгнанники требовали суда и очной ставки с обвинителями. Опустошенный Иоанн распорядился судить обвиняемых заочно. Удивлялся, как это десять лет был слеп, считая добродетельными сих порочных. Сильвестра заточили на Соловках. Адашева отстранили от воеводства, упрятали в Дерпте, где он умер от яда, якобы им вольно принятым.

         Торопились сыскать царю новую супругу на вдовое утешение. Иоанн  мыслями и чувствами путался. Соглашался и отвергал. Через десять дней после кончины Анастасии, с ней было прожито в мире-согласии тринадцать лет, прижито трое сыновей и  столько же дочерей – Димитрий и Анна умерли в малолетстве, царь заявил, что сватается к сестре короля польского Екатерине. Король поспешил учтиво отказаться,  а в московском дворце началась буря в волнах пьяного отверженного  веселья.

         Марию, единомышленницу Адашева, по обвинению в ворожбе против государя, казнили публично вместе с пятью сыновьями. За ней последовали – Даниил, брат Алексея Адашева с двенадцатилетним сыном, трое Сатиных, чья сестра была женою Адашева, его родственник Иван Шишкин с женою и детьми. Друг Адашева князь Дмитрий Оболенский-Овчинин дерзнул в оскорбленной запальчивости признать Федора Басманова в содомской связи с самим царем. Кричал в лицо разъяренному самодержцу и был им убит ударом ножа в сердце. Князь Михайло Репнин на дворцовом маскараде отказался надеть маску. Царь прогнал его вон, а через несколько дней повелел убить прямо в церкви во время молитвы.

         Угадывая царское настроение топить беду в натужном пьяном угаре, крались своеугодливые подобострастцы. Подслушивали  разговоры в  семействах, клеветали на друзей. Подавленное выражение лица выдавали за осуждение царских казней, сообщество с ввергнутыми фаворитами. Громогласно государев правеж осуждавших терзали пытками. Клеветники изощряли фантазию, и их вычурные доносы развлекали Иоанна. Он желал смеяться черному вымыслу. Кто-то тер в ступе корешки, на воду дул, жег кошке хвост, и все ему во вред. На расправу! Придумали кожу с живых на лоскуты сдирать, сыпать и порох за пазуху и зажигать, много чего.

         Сыскались доброхоты подсказать Иоанну брать в казну имущество на казнь и ссылку осуждаемых, делиться, поощряя наветчиков. Иоанн принял совет, утвердил указом. и число доносов вскинулось. Наперебой оговаривали богатых. Сосед шептал на соседа, холопы и дворня  занимали очередь с вечера у крыльца Разбойного приказа. Так полетели головы князей Юрия Кашина, члена Думы, и Дмитрия Курляева, второго друга Адашева. Воеводу боярина Ивана Шереметева пытали, где золото. Он не сказал.  Его, изувеченного, сослали в Свято-Кириллову обитель. Брата Ивана Шереметьева Никиту, думского советника и воеводу, израненного в сражениях, задавили петлей.