Йога-клуб. Жизнь ниже шеи

Насекомые меня теперь не беспокоят. Раньше беспокоили. Но теперь, разглядывая их укусы на руках и ногах, я только восхищаюсь, какие они разные. Некоторые здоровые, с четвертак, и розовые, как мои губы, а есть похожие на мелкую белесую сыпь. Укус на коленке напоминает Сатурн — маленький и кругленький, опоясанный красным кольцом. Какое интересное дело вы делаете, про себя говорю я насекомым. Я вот ем то, что растет на рисовых полях, а вы едите меня. Мы все — одно целое!

Джессика отказалась возвращаться в дом, пока я не выброшу паука в кусты под верандой. Бедняжка. Ей столько еще предстоит понять.

Позже

Что-то странное и новое случилось сегодня. Я стояла в позе воина и чувствовала себя настоящим воином, с сильным и открытым сердцем, когда тихонько пукнула. Совсем немножко. Можно сказать, пукнула таким легким, прозрачным сопрано.

И знаете, что я поняла? Пукать при людях — весело! Чувствуешь такую свободу! Это всего лишь продолжение моего естественного состояния, единства души и тела. Медитация вслух. Это все равно что петь мантры, только… попой.

Ооооо… ну ладно, допустим, я вру. Ни капли это было не весело. А ужасно. Мне хотелось умереть. До сих пор хочется. Но я работаю над собой. Пытаюсь отстраниться от своего пука. Пуки и эмоции — как облака. Они прилетают и улетают.

Но какой это все-таки позор.

Позже

Идет дождь.

Я сидела на кровати и медитировала, стараясь не думать о некоторых вещах. Не переживать заново те моменты, когда могла бы быть более сдержанной. Не хочется думать, что я себя подавляю.

Хотя нет, знаете: да ну это все к чертям. Я не себя подавляю, а свой пищеварительный тракт.

Хочется умереть. И смешно. Кажется, я сошла с ума.

Позже

По-моему, у меня истерика. Я смеюсь, плачу и прячусь под одеяло. Джессика поверить не может, что я так расстроилась из-за какого-то там пука. Она принесла мне имбирный чай на подносе и йогурт. Мол, йогурт полезен для пищеварительного тракта. А потом пукнула ртом, как маленькие дети делают. Села на кровать и пукнула еще раз. «Извините!» — воскликнула она и продолжила пукать, пока у нее тоже не началась истерика и она не облилась имбирным чаем.

Обожаю Джессику.

3 апреля

Я прочла все свои книжки! И «Бхагавад-Гиту», и «Упанишады», и «Йога-сутры». Я робот для чтения священных текстов!

И вот теперь схожу с ума, так хочется что-нибудь почитать. Барбель сжалилась над мной и одолжила кое-какие свои книжки. У нее есть «Упанишады» без сокращений, не то что мои презренные отредактированные. Еще она дала мне книги по древней аюрведе — это медицинская наука, напрямую связанная с йогой. И смотрите, что я нашла: рецепт для излечения от сумасшествия, одержимости демонами и эпилепсии:

«Коровью мочу проварите примерно с тремя килограммами гхи[30], добавьте 200 г асафетиды, черной соли и смесь черного перца, длинностручкового перца и сушеного имбиря».

Знаете, если бы мне пришлось выбирать, чью мочу пить — коровью или собственную, — мой выбор был бы очевиден. Абсолютно очевиден. Я бы убила себя.

Сон: Джона приезжает на Бали, и я его не сразу узнаю. Он, разумеется, обижается. Мы садимся на ступеньки веранды, с трех сторон открытых порывам ветра и пелене дождя, который бьет нас в лицо и треплет деревья. Я встаю на дворе под дождем, а Джона говорит: «Ты сейчас испачкаешься и не сможешь достигнуть просветления. Маленькие ножки застрянут в грязи, и с места не сдвинешься».

4 апреля

У Джессики случился прорыв с открытием таза — в позе лошади она поняла, что, когда дышишь через йони, нужно особенно сосредоточиться на выдохах. Чтобы отпраздновать сие достижение, она всех нас пригласила за покупками и теперь одевается на прогулку, заплетает свои золотистые волосы во французскую косичку и надевает сережки из розового кварца. Мне она велела надеть светло-розовое льняное платье. Что ж, велела — так велела. Как-никак, сегодня у нее праздник.

Правда, у меня возникли сомнения насчет того, можно ли нам вообще предаваться шопингу. Я медитирую примерно пять миллионов часов в день, а в оставшееся время изнуряю все мышцы своего тела в вантилане с одной лишь целью — чтобы можно было спокойно медитировать. Действительно ли я хочу приносить в жертву ясность сознания, наполняя сердце мирскими желаниями?

Но нет. Я не собираюсь отгораживаться от мира — я просто буду практиковать отстраненность. Вот Ганди не отгораживался от мира, и я тоже не буду.

Джессика совсем иначе воспринимает покупки. Сегодня утром она заявила, что мода — это золотые прожилки женственности в серой скальной породе мужественности. Ее гуру по распределению половых ролей говорила, что женственность проявляет себя в желании украшать. Я же ответила, что, по-моему, мода — это всего лишь очередная индустрия, нацеленная на получение наших денег. Да и не кажется ли ей чистым безумием то, сколько денег и усилий вкладывается в стремление угнаться за переменчивыми тенденциями?