Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию

Коричневые рубашки появились в Йокенен еще раз, когда жена дорожного обходчика Шубгиллы после рождения десятого ребенка получила крест Матери-героини. Районный секретарь Краузе и начальник штурмового отряда Нойман прибыли в партийной форме, а с ними женщина, которую еще никто в Йокенен не видел: руководительница отделения Национал-Социалистического Женского Союза по округу Растенбург. Делать было нечего, пришлось и Штепутату напялить коричневую форму (впрочем, в последний раз) и принять участие в торжестве. Так как у Шубгиллы помещение было тесное и скудное и, кроме того, кругом ползали, плакали или резвились его многочисленные дети, Краузе перенес празднование в более подобающую обстановку школы. И вот она сидела, десятикратная мать, в черном с головы до ног, как на похоронах. Крест болтался на ее груди. Женщина из Национал-социалистического союза говорила волнующие слова. Всегда можно что-то состряпать, если намешать Мать, Любовь, много Германии, немного Фюрера, Верность, Исполнение Долга. Не удивительно, что жена Шубгиллы ревела в свой торжественный день.

Прошло всего две недели, как однажды ночью прибежал Шубгилла и стал стучать в окно Штепутата. Маленькому Бертольду плохо, нужно вызывать врача, старого санитарного советника Витке из Дренгфурта. Если он не приедет как можно быстрее, маленький Бертольд задохнется. За шоссейным обходчиком прибежала его старшая дочь, начала плакать под дверью Штепутата, и все это в середине ночи. Герман не спал и слышал каждое слово. Слышал, как Штепутат набирал телефонный номер. Сказал всего несколько слов. Дверь захлопнулась. Шоссейный обходчик Шубгилла в сопровождении плачущей дочери тяжелыми шагами спускался по дорожке.

Герман пытался заснуть, но не мог, он все думал, как маленький Бертольд, которому было всего четыре месяца, не может вдохнуть достаточно воздуха. Герман уснул только под утро, так что Марте пришлось его будить, и сразу заметил, что что-то не в порядке. На кухне в кресле сидела Марковша и странно взглянула на вошедшего Германа. Марта намазала масло на хлеб, посыпала солью, подвинула Герману через стол.

- Ангелочки забрали маленького Бертольда на небо, - сказала она.

Вот, значит, как. Старый санитарный советник явился недостаточно быстро. Герман откусил кусок хлеба и попытался представить себе, как ангелочки с Бертольдом исчезли в облаках. Кому нехватает воздуха, попадает на небо!

- Производитель-то еще жив, - сказала, сложив руки, Марковша.

Упорно держался слух, что в смерти маленького Бертольда повинна не дифтерия, а старая цыганка. Пару недель назад она прошла по деревне в своих деревянных башмаках и длинной черной юбке, под которой без труда можно было прятать мертвых кур, украденные огурцы и выпрошенные куски сала. Перед домом Шубгиллы она остановилась, заглянула в стоявшую под деревом колыбель и улыбнулась маленькому Бертольду своим высохшим беззубым ртом. А ведь известно, что цыгане вообще не могут смеяться. Во всяком случае, в Йокенен. У них дурной глаз. Они крадут детей, особенно беловолосых и голубоглазых. Цыганки йокенские дети боялись больше, чем полевой ведьмы или Деда Мороза. Нельзя, чтобы цыгане заглядывали в хлев: от этого дохнет скотина. Ясно, что маленький Бертольд умер из-за того, что в его колыбель заглянула цыганка.

Но цыганка не знала, что ангелочки взяли маленького Бертольда на небо. Несколько недель спустя она, ничего не подозревая, вновь объявилась в Йокенен. На свое несчастье, почти во время обеда, когда по дороге громыхали ехавшие с поля упряжки. Она удивилась, когда повозки внезапно остановились и ее окружили работники поместья со своими кнутами.

- Беги, черная ведьма! - закричал один. Когда цыганка схватила свои деревянные башмаки и побежала по булыжнику босиком, на ее спину посыпались удары кнутов, выбивая дурной глаз из старых заплат. Спасения не было, конюхи бежали быстрее, кнуты свистели со всех сторон.

Около шлюза она упала. Из-под юбки выкатился кусок сала и мешочек жевательного табака. Она поспешно собрала свою добычу и опять бросилась бежать. Когда цыганка поравнялась со школой, там была перемена. Дети облепили забор и смотрели, как цыганку гнали из деревни. Теперь Йокенен окончательно избавили от дурного глаза.

Петера Ашмонайта нисколько не волновало, что лебеди находятся под охраной закона. Когда он узнал, что лебедь прилетел с другого берега и заклевал на смерть двух домашних уток, принадлежавших его матери, он решил отомстить. Он взял дубинку и отправился к лебединому гнезду в камышах. Сидящая на яйцах лебедиха не сопротивлялась. Когда Петер появился, подняв дубинку, она зашипела и слетела с гнезда. В нем осталось пять огромных яиц. Петер подержал одно яйцо в руке, подбросил в воздух как мячик. Яйцо шлепнулось в воду и разбилось. Яичница в пруду. Петер разбил таким образом еще три яйца. Последнее он запихнул под свитер, понес в деревню показать Герману.