Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию

Русские запалили свои самодельные папиросы, предварительно спросив у Марты, можно ли курить. Вонь была сильнее, чем после Хайнрихова самосада. Марта принесла еще бутербродов и свежего кофе. Один что-то рассказывал, и когда он говорил, все четверо поглядывали на Германа. Он наверняка говорил о каком-то маленьком мальчике, которому тоже девять лет и который живет где-нибудь в степи или на Урале. Ах, нужно бы чаще садиться вместе и есть хлеб с колбасой за отскобленными кухонными столами. Близость так хороша.

Марта подозвала Германа к себе.

- Не подходи так близко, - прошептала она. Да, да, Марта Штепутат все время боялась. Может быть, вшей, может быть, заразных болезней. И ведь Микотайт наверняка прислал к Штепутату самых чистых, самых аккуратных, самых надежных. Все равно, когда пленные опять отправились на работу, Марта скребла стол и стулья тщательнее, чем обычно. К обеду расколотые дрова были сложены за сараем. Штепутат дал каждому по новой марке, Марта выделила твердую копченую колбасу, которую маленький аккуратно спрятал под шинелью.

Дети принадлежали родителям до десяти лет, потом великий Ваал призывал их на жертву. Герману удалось сократить этот срок до девяти лет. С тех пор как группа гитлеровской молодежи с песней "Бурный горный поток" прошла через Йокенен, разбила лагерь на лугах за прудом, ночевала в палатках, варила на костре картофельный суп, а днем устроила в парке спартакиаду, Герман уже не знал покоя. Двадцатого апреля 1944 года фюрер принял его как подарок на день рождения. Ввиду военной обстановки вся Германия в этот праздничный день работала, и только детей отпустили из школы для принесения присяги фюреру.

Как Герману пришлось уговаривать Петера, чтобы он наконец согласился пойти вместе с ним! Петеру-то уже давно исполнилось одиннадцать, но на дудочку Крысолова он еще не попался. В Йокенен все-таки не воспринимали все это всерьез. На собственный отряд гитлеровской молодежи в деревне было недостаточно гитлеровской детворы, но в общем-то хватило бы на маленькое звено. Но не было никого на должность вожатого йокенских коричневых рубашек. Герман спал и видел, что в один прекрасный день он станет председателем совета округа Северный Растенбург, может быть, году в 1950-м или 1952-м.

Марта задолго до 20 апреля поехала в Дренгфурт, раздобыла без карточек и талонов черные штаны и коричневую рубашку. Только с портупеей ничего не получилось, их не было нигде. Фюрер показал свою широкую натуру по отношению к бедным и военным сиротам: Петер получил форму Национал-Социалистической Немецкой Рабочей Партии даром.

- Да, это хорошие люди, - сказал Петер и согласился раз в неделю отдавать два часа своей свободы на занятия.

Торжественный прием в Союз гитлеровской молодежи в день рождения фюрера. Они поехали - вдвоем на штепутатовом велосипеде - в Дренгфурт в актовый зал большой школы. Город на реке Омет был в этот день во власти маленьких коричневых рубашек дружины Северный Растенбург. Жарко было в этот день в апреле 1944 года, и в трактире "Кронпринц" бойко торговали льдом с лимоном по гривеннику за стакан. Флаги со свастикой вяло свисали из окон. Перед каменными плитами парадного подъезда школы стояли четырнадцатилетние с флагами и знаменами. Лица без улыбок. Исполненные решимости. Стоять смирно! Смотреть прямо перед собой! Знамя это наша жизнь!

Еще не подошло время присяги, а Петер уже испачкал коричневую рубашку соком лимона. О Боже, такое могло случиться только с Петером! Впрочем, Петер, нисколько не расстроившись, с наслаждением высасывал сладкий сок из рукава рубашки. В актовом зале флагов, как в день провозглашения кайзера. На фоне резкого красного цвета полотнищ строгие глаза фюрера смотрят на длинные ряды скамеек. Под портретом фюрера украшенная венками трибуна, тоже окруженная застывшими как камень знаменосцами. Немецкая молодежь! Фюрер призывает вас! Германия нуждается в вас! Вы - будущее страны! Вожатый выкрикивал свою речь в лесу знамен. Петер продолжал растирать мокрое пятно на рукаве. Когда он шел к присяге, пятно было почти совсем сухое и ускользнуло от строгих глаз фюрера. Вытянуть руку вперед. Крепкое рукопожатие. Взгляд прямо в глаза. Хайль Гитлер. Теперь они принадлежат фюреру. Заключительное пение хором:

Дрожат замшелые кости

Всех стран перед новой войной.

А мы разорвали оковы

И стали великой страной.

По старого мира развалинам

Мы двинемся маршем своим.

Сегодня нас слышит Германия,

А завтра услышит весь мир.

И наконец песня о Германии: От Мааса до самого Мемеля... Выше знамя... Мальчики у трибуны на самом деле рванули свои знамена вверх.

На школьном дворе дымила полевая кухня. Женщины из Национал-Социалистического Женского Союза раздавали колбаски. Петер был в восторге: "Они и пожрать дают", - зашептал он Герману и толкнул его в бок.