Йоха

Распахнуты все окна, и солнце потоком лучей чистит гнилую затхлость квартиры. Свежие запахи проникают во все углы, наполняют дом, как воздушный шар.

Он аккуратно снимает оконную раму и, разложив ее на полу кухни, осторожно вынимает разбитое стекло.

В коридоре стоят мешки с мусором, и он несколько раз бегает к мусоропроводу, заталкивает туда плотные пакеты и с облегчением слушает, как ухают в бездну тяжелые дни и ночи, недели и месяцы…

Покончив с последним мешком, он возвращается в чистую, как-то сразу опустевшую квартиру, и идет на кухню. Ставит на плиту чайник, и пока тот закипает, он пододвигает к себе телефон, что-то вспоминает, шевелит губами, пугается, ищет записную книжку:

Неужели выбросил! Нет, она, кажется, в рюкзаке.

Он звонит, напряженно вслушивается в длинные или короткие гудки.

Господи, какой сегодня день? Когда это со мной случилось? В феврале? Марте? А может, в декабре? Все меня забыли! Или все давно умерли, а я все живу, живу в этом кошмаре! – он оглядывает свою посветлевшую норку и замечает, как сквозняк листает записную книжку.

– Весна! – улыбается он, – дожил!

Солнце ласково теребит его затылок. Неожиданно громко звонит телефон. Он срывает трубку:

– Да! Я! Уже сегодня?.. Извини… Да, конечно помню… Куда пропал?.. Ха-ха!.. Никуда я не пропал!.. Через час!.. Пока! – Он медленно кладет трубку и смотрит на пустую раму на полу.

Как будто она готовится принять в себя картину…

И тут вдруг с потрясающей ясностью до него доходит, что он тоже вот так готов принять в себя весь мир, но не застывшим полотном, а так, как отражение в глазах, жестах, танце… Принять и полюбить…

Глава 45. Авось – миф и реальность

Всю зиму Йоха с Матроскиным готовились. Давнишняя задумка Йохи – «Школа духа» – пока вырисовывалась в виде летнего лагеря.

Андрей быстро проникся сутью идеи и принял самое деятельное участие в ее осуществлении. Вдвоем с Йохой они сидели ночи напролет и писали план работ, продовольственные раскладки, придумывали мероприятия и время от времени тормошили Владу, скептически настроенную.

– Вы собираетесь тащить туда детей, подростков? Каким образом, скажите мне, вы сможете поддерживать элементарную дисциплину? – спрашивала она, сидя на полу кухни, рядом со столом, за которым работали «отцы-основатели»

– Очень просто, Владочка, будет четкий график, режим дня, люди будут работать, – терпеливо объяснял ей Андрей.

– Какой режим! Если Йоха спит до двух, и его даже голос Иерихонских труб не поднимет с постели, – не унималась Влада.

– Это он от безделья, – отвечал добрый Андрей, – а будет дело, значит и Йоха изменится.

– Слушай, оставь ее! Она не верит, и не надо! – злился Йоха.

– Ну почему? Ты объясни человеку, может ей понравится, – настаивал Андрей.

– Ну хорошо, – сердито соглашался Йоха, – что бы ты хотела делать в лагере? – спрашивал он у Влады.

– Я? В лагере? Ничего! – категорично отвечала она.

И так продолжалось бесконечно долго. Они спорили, она постепенно втягивалась, ругая их за абсолютно бредовые планы, вносила свои коррективы. В конце концов весной что-то стало вырисовываться. И даже недоверчивая Влада, скрепя сердце, решила ехать: не бросать же детей на этих монстров! Опять же: нужно аптечку собрать, организовать дежурства по кухне, следить за питанием… Обычные женские страхи, одним словом.

Наступило лето, и Андрей увез Йоху в столицу, знакомить со своими сокурсниками по университету. Главная же задача состояла в том, чтобы набрать в лагерь «своего» народа.

Девственно некультурный Йоха впервые столкнулся с театром, что в будущем определило его судьбу.

– Ты не представляешь себе! Какие дети! Какие талантливые дети! – восторженно рассказывал Йоха Владе. – Это театр будущего! Я видел несколько спектаклей. Это потрясающе! У меня просто сорвало крышу!

Йоха был в ударе. Он окунулся в другую жизнь, как ему казалось, полную творчества, движения, необычности. Столица произвела на него двоякое впечатление: с одной стороны, он посмеивался над образом жизни своих новых знакомых, с другой – благоговел перед ними, как всегда благоговел перед новыми интересными людьми, а главное – людьми что-то делающими. Как всегда его немножко повело на однокурсницу Андрея – Наташу, именно из-за ее непохожести на всех знакомых ему женщин. Протусовавшись в ее квартире несколько дней, и посмотрев несколько ее спектаклей, Йоха вдруг увидел себя великим режиссером.

По возвращении он излил на Владу свои восторги, но она лишь меланхолично кивала в ответ. Влада привыкла к бурным выражениям восторга у Йохи, так же, как и к его депрессиям.

– Тебе не интересно? – теребил он ее.

– Интересно, – равнодушно отзывалась она.

Йоха, не найдя понимания, укатил в Орел, к Борису, оставив Владу разбираться с бытовыми проблемами. Проблем Йоха не любил, точнее он их боялся, поэтому считал себя «выше этого». Влада опять осталась одна.

– Ты поедешь с нами? – спрашивал ее Йоха, мимоходом появляясь в квартире и не особенно нуждаясь в ответе.

– Не знаю, – устало отвечала Влада. И Йоха опять исчезал на дни и недели.