Ёлка или Как пережить корпоратив и выйти замуж

Страшно не было. Было смешно. Наверное, это остаточные пузырьки и летающие в предновогоднем воздухе эндорфины играли в моём  затронутом ёлкой мозгу, потому что я сначала тихонько фыркнула, а когда Света хмыкнула за мной в след, беззвучно засмеялась и молча тряслась до тех пор, пока мы обе не начали в голос хохотать, как две ненормальные, наплевав на макияж и остатки укладки. Я хохотала над побегом из отеля, над туфлями у меня в руках, над расчленённой ёлкой, оставленной где-то там у Михалыча в кабинете, над своим лицом в туалете Арбатного люкса и его бутылкой, торчавшей одновременно, как лозунг и гимн отчаявшемуся человеку. Над рыжим Коломбо, бородой щёкотавшим моё нежное ухо там, в номере, у окна, отчего у меня даже сейчас по рукам побежали мурашки. Над шефскими брюками и парнями с лестницы и фингалом.

Боже мой! У меня за месяц столько всего не происходит обычно, а тут за несколько часов я закрыла весь недобор впечатлений за прошлый квартал и ещё несколько набрала уже в счет нового года. И Светлана смеялась со мной. Что у этой женщины были за внутренние слёзы, что требовали выйти хотя бы вот так, я не знала. Но запомнила и оценила.

30

Гера глазел на нас недоумённо и слегка диковато. С чего я вообще решила, что он в чём-нибудь виноват? А шеф наоборот, наблюдал за нами настороженно и напряжённо. Он пару раз порывался что-то сказать, но в итоге мрачно выдыхал, выставив вперёд и без того массивную челюсть, отчего становился похож на молодого бульдога, а потом подошёл, наконец, к столу.

Туда, где призывно стояла бумажная, неловко слепленная вручную коробка. Коробочка. Размером с открытку, не больше. Но уже с бантом. Бантиком, если быть точной. Она вызывающе алела бутоном цветка, стоя точно посередине столешницы, желая отдаться в добрые шефские руки. Возможно, не только в шефские.

Мы заворожено следили за Главным, его сосредоточенным, недоверчивым лицом и молча ожидали вскрытия. Но он не спешил, изучая микропрезент с расстояния небольшого прыжка.

А когда всё-таки осторожно протянул к ней руку, главспец по финансам одёрнула его:

— Виктор, не открывай! Вдруг там... — она не договорила, но мы все и так поняли.

— Бомба? — нервно хохотнул шеф. — Ну, если и так, то скажете, что я оскорбился. Я что, нормальной такой вот, — он показал на предплечьях нечто не слишком цензурное, — не заслужил? — И потянул за красную ленту, та стремительно распустилась и бумажная крышка отскочила сама.

В то же мгновенье в дверь, тяжело дыша, ворвался Коломбо, Света вскрикнула, и мы все отшатнулась назад.

Широкая грудь детектива вздымалась, натягивая ткань пуловера и демонстрируя умилительный настоящемужицкий, недавно плотно поужинавший животик, глаза горели мрачным огнём, и тонкая влажная полоса поблёскивала на виске.

— Гера, — угрожающе прогудел он, — твой труп... — он и паузу сделать не успел даже, Гера сам всё понял и отключился на шефов диван. Промазал, конечно, хлопнувшись прямо на пол в застывшей ужасом тишине. — я не нашёл... — с интересом договорил Коломбо. — Вместе с Арбатом. Витьк, куда они у тебя тут могли подеваться? — хлопнул папку на стол, отчего крышка с малюсенькой коробчонки слетела окончательно, и сыщик как-то рассеянно пробормотал: — Трогал кто этот автограф уже, а? — и склонился над столом почти вплотную к растрёпанному банту, одновременно доставая из кармана очередную пару перчаток. — Варь, дуй сюда. С падучим они сами разберутся. — И встал так затейливо, что кроме него мне больше ничегошеньки не было видно. Мол, гляди на меня Варька и не вздумай пропустить ни одной ослепительной детали. А ослепиться и впрямь очень хотелось.

Хотелось зажечься в этих до странного тёмных и юных глазах, с тонкими стрелочками смешинок, ткнуться носом в покрытую мягкой, курчавой щетиной шею и чтобы огромные эти руки захотели держать и быть, и дарить, а не только дактилоскопировать. Упаси вообще, Боже!

— Что это мы делаем, Роман Юрьевич?

— Так пальчики сейчас оторвём и полезем дальше разбираться. Вы только там не трогайте ничего пока! — крикнул он за плечо и перегнулся через стол к его другому краю, чтобы нанести порошок, — А то знаю я... — пробормотал себе под нос и с саднящим звуком отодрал клейкую ленту с отпечатками.

Я вытянулась в струну и поджала живот. На всякий случай. Вдруг уважаемый Пуаро случайно зацепит меня взглядом. Или не взглядом. Я даже поймала себя на том, что слегка выпятила свой не слишком внушительный «кардашьян», который под пышной юбкой всё равно не было видно. Нда. Вот это уже никуда не годится, Варвара Андревна. Надо бы тебе срочно спать, свежую голову и хоть немножечко здравого смысла.

— Варвара, подержи, — вытянул в мою сторону руку с пакетом, в который складывал полоски с отпечатками и, не глядя, отпустил, когда я протянула за ним свои ошалевшие от ответственности пальцы.