Йольский детектив

– Ну все, я тебе все кости переломаю ― сказал здоровяк, но старик не испугался, а хитрым прищуром смотрел на детину в ожидании.

– Стой, схватил здоровяка за куртку его спутник, ― если об этом узнает Билли, нам не поздоровится.

– Да что он мне сделает?

– А то, что если узнает он, то и его телка тоже узнает об этом, а она такого не любит. Попросит, чтоб Билли придумал че-нибудь в наказание для тебя или сама тебе накостыляет.

– Да они нифига мне не сделают. Я их обоих отпинаю если полезут. Старик расхохотался от голоса громилы. Крупный парень задумался, взвесил все за и против.

– Черт! Ради ее сисек Билли на все пойдет, безвольная тряпка!

– Да ты и сам мечтаешь о ней, осел, ― поддел его первый, ― только и смотришь на ее задницу.

– Отпусти меня, ― отмахнул руку напарника со своей куртки громила. ― Не буду я его бить. Тебе повезло старик.

– Спасибо, и про знак я сказал правду, сами все увидите, ― крикнул им одноглазый, спешно убегая из Одноногого Джека.

Новоиспеченные мордовороты дошли до места, указанного стариком.

– Черт! ― сказал первый, ― уже четвертый наш знак испоганили.

– Я видел только два зарисованных, ответил тот, что поздоровее, ― похоже нам и правда объявили войну. Захреначим тех, кто это рисует!

– Сначала расскажем Билли, идем, ― не пытаясь скрывать свои намерения, громко извергая угрозы тем, кто объявил им войну, два подростка ушли.

Через полчаса здоровяк со своим другом дошли до старой заброшенной рыбной лавки. Окна и двери были наглухо заколочены владельцами, когда те решили уехать из Саммерберга в поисках лучшей жизни. Стены снаружи изрисованы уличным фольклором7. Также на стенах можно было увидеть и рыбака, сидящего в лодке, обведенного красным кругом ― Картоку. Обойдя ветхое здание справа, подростки отодвинули широкую массивную доску и пролезли в открывшийся проход. Внутри лавки находились масляные обогреватели ― источник тепла в зимнее время. Светом лавку обеспечивали десятки свечей в стеклянных банках. Оранжевый тусклый свет одаривал чувством уюта и теплоты В лавке стоял один потертый кожаный диван и пара кресел, несколько стульев с подушками стояли по всему помещению, три столика, сохранившиеся от предыдущих владельцев, пропахшие рыбой, стояли в центральной части лавки. Над заколоченной входной дверью висела еловая ветка, украшенная цветными стеклянными шарами. Стены по периметру были обвешаны гирляндой. В этой обстановке расположились семь культистов, за исключением двух новоприбывших.

В углу стояла высокая стойка, раньше за ней стоял торговец, теперь по ту сторону стойки, у стены сидел паренек с синими, окрашенными чернилами волосами. Он что-то рисовал. На стойке лежали несколько старых книг по призыву и азам поклонения идолам и темным силам. Отдельно лежала красная книга с закладкой по середине ― «Как построить культ с нуля. Советы профессиональных культистов». На вид парнишке было около восемнадцати лет. Худое, бледное лицо не выражало никаких эмоций, пока взглядом он не встретился с черноволосой девушкой, которая сидела на диване в окружении таких же юных девиц и мальчиков. Немного смутившись, парень сосредоточился на равнодушном выражении лица. Ведь он знал наверняка, что девушкам не нравятся парни, которые оказывают им знаки внимания. Только он собрался встать, подойти к ней, чтобы обсудить важные ,на его взгляд, дела их культа, как к нему подошли с сообщением двое юношей.

– Что тебе, Ногтегрыз? ― спросил Билли того, что поменьше.

– Билли, нам объявили войну! Я с Барабаном допросил старика, он не мог соврать. Кто-то разрисовывает наши знаки, унижает наш культ в глазах людей. Стражники допросили бандита, он говорит, что поколотит нас как сопляков.

– Стой, утихомирь свой фонтан слов, ― сказал Билли, ― расскажи как все было. Барабан, ты тоже там был?

– Ага, Ногтегрыз все честно рассказывает.

– Ладно, тогда с самого начала, а потом разберемся с этими войнами. Все члены ордена подошли поближе к стойке, чтобы послушать об этих новостях, черноволосая девушка с большими голубыми глазами внимательно посмотрела на Билли, Ногтегрыза и Барабана. Билли, удостоившийся внимания публики попытался сделать как можно более серьезный и авторитетный вид. Ногтегрыз глубоко вдохнул и начал свой эмоциональный рассказ.

Вернемся на несколько часов назад.

День.