Йомсвикинг

В палатах Олав не растерялся. Он показал неслыханную наглость, когда подошел к одному из столов и взял кружку, стоявшую там, потом вытянул руку, как будто ожидая, что ему тут же ее наполнят. Бурицлав сел на трон, мрачно наблюдая за Олавом, потом дал знак прислужнику подойти и налить в кружку. Йомсвикинги расположились за дверью. Шестьдесят вооруженных людей. Столько же дружинников Бурицлава стояли за его спиной и между столов. Казалось, Олав не обращал на нас никакого внимания, он отпил из кружки и поставил ее на ближайший стол, потом присел на корточки и принялся ворошить угли кочергой. Аслак подошел к нему и грозно спросил, зачем он прибыл сюда, добавив:

– Мы, йомсвикинги, Олав Воронья Кость, убивали конунгов и раньше, и, если понадобится, сделаем это снова!

Люди Олава не были так спокойны, как их конунг. Они крепко держали свое оружие, собравшись кругом возле центрального входа, спина к спине, ожидая, что мы нападем на них. Бурицлав громко откашлялся, показал на Олава и сказал что-то по-вендски. Толмач встал возле трона. Он обратился к Олаву, сообщив, что конунг желает знать, зачем тот приехал.

Олав поднялся. Он продолжал держать кочергу, которой указал на толмача.

– Я уже сказал, зачем я здесь. Тюри прибыла сюда с богатым приданым от Свейна Вилобородого. Но она оставила его здесь, когда уехала. И вот я прибыл, чтобы забрать ее приданое.

Бурицлав погладил свои усы, неспешно оглядел всех находящихся в зале, исподлобья посмотрел на воинов норвежского конунга, просверлил взглядом нас, йомсвикингов, и своих дружинников, а потом снова сел на трон. Он дал понять толмачу, чтобы тот подошел поближе, и сказал ему пару слов по-вендски, не отрывая пристального взгляда от Олава, затем резко поднялся, опираясь на подлокотник. Толмач в раздумье облизал губы и кашлянул.

– Тюри, дочь Харальда, уехала без разрешения Бурицлава. Бурицлав считает, что… тебе не следовало приезжать сюда.

Олав кивнул сам себе и обогнул очаг, так что угли оказались между ним и местом, где сидел Бурицлав.

– Тюри родила мне сына. Сейчас она – моя женщина. Приданое тоже теперь принадлежит мне.

Толмач перевел слова норвежскго конунга. Бурицлаву они совсем не понравились, на его лбу залегла глубокая морщина, а правая рука задрожала. Он пролаял приказ, и тут же дружинники достали оружие, то же сделали и йомсвикинги, но тут уже рыкнул Олав:

– Подождите! Послушай меня, вендский конунг!

Бурицлав поднял руку. Дружинники опустили оружие. Он сказал пару слов толмачу, и тот снова откашлялся:

– Говори, норвежский конунг. Но я советую тебе следить за своими словами.

Олав опустил кочергу в угли и пошевелил их, вспыхнули язычки пламени.

– Я собрал норвежские племена, Бурицлав. Я могущественный человек. И Этельред, конунг Мерсии, на моей стороне. Я…

Его прервал Вагн.

– Бурицлав знает об этом! У него нет настроения выслушивать твою похвальбу!

Олав обернулся и показал на него:

– Кто этот человек? Надо иметь большое мужество, чтобы прерывать норвежского конунга!

– Это Вагн, сын Аки, хёвдинг йомсвикингов, – сообщил толмач.

Олав положил руку на грудь:

– Тогда я понимаю, почему ему достало храбрости. Все знают, что йомсвикинги бесстрашны. Все слышали, как Вагн, сын Аки, бился в Хьёрунгаваг как могучий медведь! – Казалось, Олав позабыл о вендском конунге и сделал шаг в сторону йомсвикингов. – Вы бьетесь против трёнделагского ярла и его сыновей. Сейчас с ними сражаюсь и я!

– Он больше не бьется против ярла, – раздался тихий голос Эйстейна, стоявшего рядом со мной. – Его уже лишили головы.

Олав услышал это.

– Кто сказал это?

Эйстейн хранил молчание, но Олав слышал, откуда раздался голос. Он резко развернулся, но смотрел он не на Эйстейна, а на меня. Олав прищурил глаза. Он узнал меня.

Раздался голос толмача:

– Бурицлаву не нравится, что ты поворачиваешься к нему спиной!

Олав развернулся, вернулся к очагу и снова поворошил угли. Я отодвинулся к стене и рад был бы исчезнуть, но что-то во мне воспротивилось. Теперь я был йомсвикингом, а йомсвикинги не убегают. У Олава не было здесь никакой власти. Бурицлаву было достаточно показать на него пальцем, и Олава с его людьми убили бы.

– Не знал, что йомсвикинги сейчас на службе у тебя, могущественный Бурицлав. – Олав остановил свой взгляд на огне и кивнул сам себе. – Но это лишь утверждает меня в правоте моего дела. Я правильно сделал, что приехал сюда.

Бурицлав сел обратно на трон и что-то сказал толмачу. Тот перевел Олаву, что Бурицлав знает, что не только из-за приданого прибыл он сюда.

– Это правда, – согласился Олав. – Я здесь не только из-за приданого. Я не хотел приезжать сюда, минуя корабли Свейна и Олофа, если бы не знал, что вендский конунг – человек большого мужества.

– Так поведай нам, зачем ты пожаловал сюда. – Толмач положил руку на спинку трона. – И поторопись, потому что Бурицлав уже теряет терпение.

Олав снова поворошил угли кочергой, но на этот раз оставив ее лежать там. Он взял кружку, сделал глоток, выглядел он очень задумчивым. Начав говорить, он смотрел на пламя, а не на Бурицлава.