ИОН

Пока я собираюсь с мыслями. Бона теребит края своей майки. Вдруг она поднимает голову и смотрит мне в глаза каким-то невероятным пронзительным взглядом.

– Ну, ладно, пока! – она разворачивается на каблуках и скрывается за деревьями.

Я ругаю себя за то, что раньше не подготовил темы для разговоров. Что если она больше не придет?!

Бона IV

– Может, ты мне уже ответишь? – Изуми сверлит меня недовольным взглядом за завтраком.

– Прости, – я поднимаю на нее рассеянный взгляд, – Ты что-то сказала?

Изуми теряет терпение и больно щиплет меня за руку, от чего я невольно вскрикиваю.

– За что?!

– Я уже третий раз спрашиваю у тебя одно и то же! Что с тобой? Ты сама не своя с тех пор, как приехала от Фабиана. Вы что поругались?

– Нет, все в порядке, – я отвожу взгляд и, опасаясь дальнейших расспросов, быстро добавляю, – Просто я думаю о том, что бы еще такое добавить в наш номер, – ей вовсе не обязательно знать о том, что на самом деле занимает мои мысли.

– Ну-ну… – Изуми мне, конечно же, не верит, но на время все же отстает от меня, перед занятиями нужно еще успеть повторить схему езды.

О чем я думаю на самом деле? Конечно об этом странном свободном. Зря я подошла к нему тогда. Только выдала себя. Подумать только, все это время он знал о том, что я слежу за ним! Ох, какой кошмар! Так стыдно… А как он смотрит на меня? Не так, как другие свободные. Возможно, я все это придумала, но мне кажется, что я в его глазах не пустое место или элемент интерьера.

Так странно. Нет, лучше отбросить эти глупые мысли. Наверняка, он, как и другие, не видит во мне человека.

После обеда меня вызывает к себе госпожа Коробейникова.

Вид у нее как всегда недовольный:

– Поскорее нельзя было?

– Простите, госпожа. – за столько лет общения с ней, я привыкла не обращать внимания на ее «радушный» прием.

– Бона, я выписала тебе разрешение. Можешь сегодня уехать на выходные.

– Но сегодня ведь только четверг, – ее слова удивляют меня, раньше такого никогда не бывало.

– Я знаю, – бросает директор, в ее голосе чувствуется напряженность, – Я хочу, чтобы ты уехала сегодня. Ясно?

– Да, госпожа. А как же занятия?

– Сегодня тренировок у старших групп больше не будет. Можешь идти. Ты все поняла?

– Да, госпожа, – придется мне оставаться в неведении, если попытаться продолжить задавать вопросы, можно нарваться и на наказание.

Мне совсем не ясно, почему меня вдруг решили отправить подальше от спортивного центра. Может быть, они решили провести какой-то крупномасштабный ремонт или еще что-то в этом духе. Значит, остальных тоже должны куда-нибудь отправить. Я решаю найти Изуми и спросить у нее, что происходит, она вечно знает больше меня.

Изуми нет ни в дортуаре, ни в комнате для занятий. Наверное, ее уже увезли. Мой автобус только через час, так что я решаю окружным путем вернуться в спальню и подождать там.

По пути мне встречается Этоль. Между нами, гимнастками, встреча с ней считается дурным знаком. Этоль – живое напоминание нам о том, что мы обязаны знать свое место. Ей примерно лет 27, но выглядит она гораздо старше. Этоль совсем не разговорчива. На ее темной коже виднеются шрамы от многочисленных наказаний. Белоснежные волосы всегда стянуты на затылке, татуировка на лице изображает какую-то птицу в полете. Этоль уже давно не является гимнасткой, но она все еще остается в собственности спортивной школы и, в отличие от большинства гимнасток, останется здесь навсегда. Когда ей было 18, она попыталась бежать из центра вместе с несколькими спортсменами других отделений. Ее, конечно же, поймали и жестоко наказали. В назидание другим. У нее было сломано бедро и несколько ребер. С тех пор она сильно прихрамывает и передвигается как-то боком. Для спорта она, конечно, не пригодна, но может выполнять любую несложную работу – почистить денники, помыть полы, убрать мусор. И так до конца своей жизни.

– Привет, Этоль, – мне удается изобразить некое подобие дружелюбие.

– Ты бы шла куда шла, – она само радушие, впрочем, как и всегда, – увидят тебя здесь.

– Что? И что с того, что увидят?

– Дура ты, Бо. Если все там, а ты здесь, значит так нужно. Поймают, если сейчас не уберешься.

Проклинаю себя за то, что вообще начала этот разговор. Этоль всегда говорит какой-то несвязный бред.

Она вдруг вздыхает и переходит на шепот:

– Ну, вот, я же говорила… Идет.

В коридоре слышаться тихие неторопливые шаги и за ее спиной появляется какой-то молодой свободный господин. Одет он явно по последней моде – салатовый костюм с бесчисленным множеством карманов, на шее ярко-оранжевая повязка из тонкого воздушного материала. Сам он занимает довольно много места – широкий, даже круглый, светлые коротко подстриженные волосы аккуратно уложены, в голубых глазах виднеется дружелюбие и нервозность.

На всякий случай, мы с Этоль здороваемся с ним в почтительном поклоне.

– Добрый день, господин.

Он внимательно осматривает меня, на его лице появляется недоумение.

– А ты почему не со всеми?

Теперь удивляюсь я. Кто он такой? И что значит «не со всеми»?

– Хм, нет, так не пойдет! – он поворачивается к Этоль, – директора ко мне.