Йормундур (СИ)

Корона ард-риага Манстера тяжело опустилась на огненно-рыжую шевелюру сына Кеннетига. Как по велению свыше, костёр за спиной Махуна вспыхнул ярким высоким пламенем. Его дьявольский отблеск отразился в обсидиановых очах вальравна, но лишь на короткое мгновенье. В следующий миг когтистая лапа в прыжке оторвалась от земли, и Бреса вихрем отбросило в скамьи прихожан. С чудовищной силой его спина расколола ряды толстых досок, и тело завалило обломками где-то посреди длинного ряда лав. Не успевший опомнится ард-риаг взвыл от вонзившихся в плечо стальных когтей. Другая рука вальравна веером вспорола воздух, птичий череп густо обагрился струёй крови. Захлёбывающийся гэл хотел схватиться за вскрытое горло, но другую руку так же намертво прижали к туловищу, ноги оторвались от пола. Подняв бьющуюся жертву над собой, чудовище разверзло огромный клюв во всю ширь, и кровь полилась в чёрную пасть так обильно, как льётся вино из опрокинутого кубка.

Завалы над Бресом помалу зашевелились. Отбросивший длинные брусья прочь, он, будто спросонья, уставился на развернувшуюся в часовне сцену. Какое-то наваждение затянуло его в кошмарный сон. Болезненный бред вот-вот развеется, и всё снова станет прежним. Так думал Брес несколько долгих секунд, пока не пришло осознание: сон более чем реален. Заливающего глотку вальравна распирала изнутри неведомая сила. Тело под изумрудными перьями бугрилось, мускулы раздувались и вновь опадали, меняя форму. Махун больше не сопротивлялся: его шея с перерезанными связками запрокинулась на плечо, члены свисали, как у тряпичной куклы.

Зелёные очи распахнулись в смертельном испуге. Тело с громовым рыком само устремилось вперёд, отчего доски взрывом разлетелись в стороны. На миг исчезнувший Брес появился уже на границе с чёрно-белой кладкой, где путь ему преградил столь же стремительный Йорм. Когти вальравна, оторвавшиеся от плеча, вцепились ард-риагу в грудки. Мах свободным крылом поднял обоих в воздух, и сверху в раскрытую пасть упали последние крупные капли. Капканом захлопнув клюв, существо отбросило обмякшее тело жертвы на пол с такой лёгкостью, как бросают к ногам осушенную чашу.

— О нет. Молю, нет, нет, нет… — задыхаясь, пролепетали побелевшие губы. — Пусти меня к нему!!!

Кулак, налившийся тяжестью, вмиг сорвал шлем с головы нормандца. Самого его швырнуло через зал в боковую стену, отчего камень пошёл трещинами и осыпался. Йормундур еле пришёл в себя от ушиба головой. Взор закрыли седые волосы, отросшие ниже плеч. Раньше он мог потягаться с этим щёголем в скорости, если не превзойти его, но теперь тот стал почти неуловим. Вслед за первой атакой последовала вторая. Пролетев вдоль стены с отчаянным воплем, Брес высек врагом длинную борозду. Викинг подловил момент и оттолкнул соперника увесистым пинком, но последний вцепился в ногу, и Йорм кубарем улетел к целым пока скамьям, жалобно проскрипевшим о плиты. Тяжело дышащий воин упёрся локтями в соседние лавы. Изрезанная глубокими морщинами кожа покрылась свежими ушибами и кровью. Сплюнув на пол алой слюной, северянин нашёл в ней собственный зуб.

Лишь теперь дерущиеся заметили, что двери донжона вовсю сотрясал таран. Стража подняла на уши весь замок, и снаружи доносились крики и топот десятков человек. Единственным, кого ничуть не волновало происходящее, был вальравн. Он плавно опустился на землю возле тела Махуна, руки взялись за клюв и неторопливо, будто шлем, сняли с головы вороний череп. По плечам рассыпалась копна угольно-чёрных непослушных волос. Пунцовые губы, оттеняющие мраморную кожу, озарила улыбка неподдельной радости.

— Милая, — смеющийся Йормундур, не веря, повертел головой. — Я знал, что мы ещё встретимся.

— Ну я же обещала, чемпион, — в свете дня незнакомка предстала ещё прекрасней прежнего. — Ты сполна доказал свою преданность. Жаль, что такой ценой.

— Всё в порядке. Я видел исход. — норманн поморщился от боли в старческом теле.

Отслужившая своё личина вальравна с треском упала. В золотистых лучах солнца, что бьют сквозь арочное окно, женское лицо поднялось к сводам, не пряча счастливой улыбки. Казалось, она только-только родилась и, как младенец, ловила каждый лучик света, каждое дуновение воздуха. Теперь, когда за спиной тысячи лет ожидания, пленница не могла нарадоваться захлестнувшей её свободе.

— Морригу. — Бреса в избытке чувств била крупная дрожь, зрачки расширились, словно от поганок берсерков. — Как? Как ты могла выжить? Сыновья Миля… они всех перебили.

— Покончим с этим, — Йорм с трудом встал на ноги, опираясь о спинки лав, сморщенный кулак в раковых пятнах утёр с губ остатки кровавой слюны. — Нападай, парень. Тебе и мне уже нечего терять.