Йормунганд (СИ)

Йормунганд потер переносицу. В него больше не стреляли, он понял это через минуту. Движимый любопытством, он сдвинулся, наконец, с места, добежал до перевернутой повозки и осторожно выглянул из-за нее. Позади него, ревело и раскачивалось, распространялось тяжким запахом железа, многоголовое чудовище.

Йорд осадил лошадь, что-то не так, подумал он, совсем не так. Желание победить любой ценой вдруг показалось ему несущественным, куда менее значимым, чем порыв немедленно убраться отсюда. Скакать или бежать сломя голову сквозь заросли подальше от злополучной поляны.

Такое случалось и раньше. Йорд припомнил как вышел против собственного отца, еще в те годы, когда был молод и упрям. Йорд и сейчас упрям, но тогда, тогда было проще повернуть реку вспять, чем убедить Йорда, что его отец заслуживает уважения, а не смерти. «Ха», вспомнил он собственные слова, «Может, мне еще и почтительность проявить?!»

Альфедр заставил-таки проявить бастарда почтительность, но все-таки Альфедр его отец и кроме него Йорд никого не боялся. Даже Лодура, отца этого щенка, что призвал странную гадину бушующую на поляне. Чудовище вытягивало маслянистые шеи и ревело низким тяжелым ревом. До откуда оно взялось?!

— Лучники! — крикнул Йорд. Несколько стрел попали в одну из голов, заставив ее пригнуться к земле. Морды чудовища напоминали песьи, с приплюснутыми носами и жестяными перьями вокруг головы. Пораженная голова отряхнулась, ломая древки стрел, и взвыла еще громче.

Йорд гордился своими ребятами. Даже теперь они не дрогнули.

— Сомкнуть ряды, — крикнул Йорд, — Продолжайте стрелять! Запалите стрелы!

— Ну же, — пробормотал Йорд, — У него должны быть уязвимые места. Глаза? Брюхо?

Он вынул меч, воздел его над головой, проследив за тем, чтобы солнечный блик сверкнул на лезвии.

— Вперед! — заорал Йорд, — За мной!

И бросился вперед. Он не заметил, как за ним выбежала босая Дочерь, она придерживала покрывало на плечах и с немым ужасом смотрела на тварь.

— Как же он мог? — крикнула она, — Как же ему духу хватило?

И закричала пронзительным голосом:

— Ухоооооодим!

Под Йордом споткнулась лошадь, он едва не выронил меч и схватился за поводья. Воины же как будто ждали ее сигнала, многоголовая тварь тяжело переваливаясь двигалась к ним, нелепо размахивая в воздухе песьими головами. Следы ее дымились, и от самой ее как будто исходил пар.

— Что ты делаешь, дура! — рявкнул Йорд, но остановить людей уже не мог. Он соскочил с коня, поднял меч, и развернулся к наступающему чудовищу. Рядом с ним осталось лишь несколько человек. Йорд постарался запомнить их, хорошие ребята. И тут тварь плюнула. Густая вонючая жижа пролетела мимо Йорда обдав зловонием. Он оглянулся. Дочерь стояла на коленях, тонкое покрывало сорвало с плеч, и оно летело прозрачным призраком. Дочерь попыталась стереть с лица зловонную жижу и упала навзничь.

Рука Йорда дернулась к поясу, но молота не было. Те воины, которые сохранили присутствие духа, уже подняли щиты, отгораживаясь от ядовитых плевков. Тварь продолжала продвигаться, оттолкнула повозку, вытянула длинные шеи, высматривая. Ни одного противника не было видно в разрушенном лагере. Даже лучники как будто растворились меж деревьев.

Тварь убила Лею. Эгна всхлипнула. Остальные Дочери спешно собирались, скидывали покрывала, подвязывали волосы, обувались, не выглядывали за расписные пологи шатров, чтобы тварь случайно или специально не посмотрела в их сторону. Эгна подтянула колени к груди. Это она виновата, но юноша показался ей таким милым, таким… безобидным. Он посмотрел на нее так, будто недоумевал, как вообще можно убивать людей магией. Зря она не слушала Йорда. Йорд был ей противен, огромный мужлан, слишком шумный, слишком беспардонный. А теперь тварь убила Лею. Та самая тварь, создание которой Эгна бездарно прозевала. Она догадывалась о способах создания этой твари, от чего становилось еще хуже.

Зеленоглазый юноша, на лице которого зиял шрам слишком сильно напомнил ей другого, того, что хирел в изгнании вдали от нее. похожи, словно родные братья.

Дочери занятые своими делами ее не замечали. Рядом то и дело пробегала какая-нибудь из них. Эгна злобно уставилась на голые ноги Дреи. темноволсая, смуглая, конопатая, помесь ирмунсульца и женщины из Муспельхейма. Жесткая, как дерево, и такая же глупая. Вчера они провели обычный перед битвой ритуал, распотрошили еще живого барашка, погадали на внутренностях, а потом, к вечеру славно зажарили его и съели. Эгну от них тошнило. Барашек был миленький, с темными влажными глазами. Теперь он мертв, как и Лея. Эгна уткнулась носом в коленки и заплакала.

— Что ты делаешь? — окрикнула ее другая Дочерь — Лиса Дале. — Хочешь здесь остаться?

Лиса круглая, с ямочками на щеках и холодными бирюзовыми глазами. Она стояла над Эгной с ножом в руке, будто собиралась выпотрошить и посмотреть, что их ждет.

Дуры, подумала Эгна. Никто не увидел вчера этого ужаса. Никто. Барашек умер зазря. Даже Лея не спаслась.