Ёшкин кот

Дед с козлиной бородкой растопырил ворота и по стойке смирно с метлой в руках сопроводил удивлённым взглядом музыкальный кортеж.

― Ну и дают чудаки, ― прошептал он. ― Сам бы прокатился с музыкой, да где уж мне удержаться на за днем колесе. Да и ноги отказывают, не угнаться мне за ними.

В конце улицы заднее колесо велосипеда вдруг стало что-то капризничать, вилять из стороны в сторону, выписывая на пыльной дороге замысловатые линии, пока совсем не отказалось крутиться.

― Смотри, Колька! ― сказал Вовка, сползая с багажника. ― Колесо заклинило, и спицы сморщились, словно солёных огурцов объелись. А одна совсем надорвалась. Торчит, как антенна.

Колька провёл рукой по спицам; они сникли, съёжились и лишились прежней упругости, словно им наскучил музыкальный марафон, устроенный мальчиками. Спицы колёс теперь были похожи на растянутые струны заброшенного музыкального инструмента.

― Это трещотки на колёсах расшатали спицы, ― произнёс Вовка. ― Их стойкий характер не выдержал нашего репертуара, ― с досадой добавил он.

― А может, твоя езда зайцем колесу не понравилась, ― сказал Колька, ― или весом лишним страдаешь?

― Ну, я тебе курица, что ли?

Они стояли рядом и растерянно смотрели на заднее колесо.

Подбежавший откуда ни возьмись Юрка Спицын, тараща глаза на велик, произнёс:

― А что у вас с колесом? У него, похоже, восьмёрка?

А лопухи от репейника для чего на колёсах?

― Сам ты лопух репейниковый, только тебя тут не хватало! ― раздражённо ответил Колька. ― Не видишь, спица лопнула?

Юрка задумчиво почесал за ухом, соображая, какой дать совет ребятам, и попытался покрутить колесо. Колесо намертво отказывалось вращаться. И, не дождавшись советов от ребят, Колька решил стащить велик на обочину дороги.

― Что теперь будем делать? ― спросил он и добавил: ― Придётся волоком тащить велик.

― А может, попробовать выгнуть колесо, ― предложил Юрка.

― Горбатого только могила исправит, ― выпалил Вовка.

― Любишь кататься, люби и саночки возить, ― съязвил Юрка.

У самой обочины дороги, ползая на карачках, ребята втроём стали пытаться выгнуть колесо, изогнутое восьмёркой, заодно вспоминая законы физики. Но почему-то закон физики не срабатывал. Восьмёрка на колесе всеми силами сопротивлялась.

― Может, рычаг нам другой подыскать? ― предложил Вовка. ― Архимеда на помощь призвать.

― Откуда в твоей башке такая теория с рычагом схоронилась? ― с улыбкой произнёс Колька.

― Откуда-откуда… Пёрышкина читал!

― А это что за мудрец такой?

― Да был такой автор учебника! Из-за него двоек по физике нахватал.

― Обод колеса нам так не исправить. Надо все спицы перекручивать, ― печально молвил Колька, ― и твои Пёрышкин с Архимедом нам не помогут.

Колька взялся за руль, а Вовка с Юркой, просунув палку в заднее колесо между спиц, ухватились за неё с двух сторон, приподняли колесо от земли, и дружно покатили к дому покалеченный чудо-драндулет. Они напоминали траурную процессию, побрякивая трещоткой, судорожно прыгающей на спицах переднего колеса.

Нетерпение услышать мотор, на котором должен приехать к отцу его друг Михаил Макарыч, уже к вечеру охватило Кольку. Весь следующий день прошёл в ожидании. Велосипед с восьмёркой на заднем колесе стоял в ограде, прибоченившись к забору. Полукровка пёс Найдик беззаботно полёживал у конуры и тоскливо поглядывал то на Кольку, то на погнутое колесо с торчащей из колеса спицей.

― Тебе, Найдик, не понять трепетное тарахтение мотора. Это тебе не лошадиная возница. Даже не велик с трещоткой. В моторе другая сила. Понять только не могу, откуда она берётся, ― рассуждал Колька.

Найдик понятливо тряхнул головой, выгнул дугой хребет и почесал за ухом.

― Ну вот, и тебе невдомёк. Сам знаю. Знание ― сила. А тебе зачем Пёрышкина знать? Хотя курочку с пёрышками ты за раз уплетаешь, ― с улыбкой произнёс Колька.

И тут ему вспомнилось, что приезд гостя, возможно, состоится только к вечеру. «Пойду к Витьке Вилкину, ― решил он, ― чего без толку ждать? Узнаю, может, у него найдётся запасное колесо для велика». Хотя добыть колесо представлялось трудным делом. У пацанов на колёсах тоже восьмёрки, но не такие, чтобы вихляли задом, подобно соседской гусыне. Зато спицы целые, их подтягивать можно. В этот день к удивлению Витька забросил баян и, похоже, не собирался в музыкальную школу, а сидел на подоконнике и возился с какой-то коробкой.

― Это что такое? ― спросил Колька.

― Отойди, сейчас тебя сфоткаю! ― и, наклонив голову над коробочкой, стал что-то в ней рассматривать. ― Готово! Как доснимаю плёнку, вечером проявлять буду.

― Что это, фотик у тебя? ― завистливо спросил Колька.

― Вот, видишь, называется «Любитель», мать купила.

― Ну, теперь давай тебя сфотографирую, только покажи, что надо крутить.

― Это тебе не велик, крути-верти педали, чтобы свои не догнали, ― улыбаясь, произнёс Витька. ― Давай, снимай на расстоянии, чтобы во весь рост вышел.

Витька отбежал шагов на пять:

― Ну, как видно?

― Слишком много фарсу! А так ничего. А говорить-то что надо?

― Ну, скажи: «Внимание! Улыбочку! Сейчас воробей вылетит».

― Ясно дело, что не ворона. Она бы в твоей коробушке точно не вместилась.