Иосиф Флавий. История про историка

На основании этих слов Иосифу приписывается трактат «В честь Маккавеев, или О самовластителе разума», более известный под названием «О господстве разума». Однако уже давно доказано, что это пронизанное христианскими мотивами сочинение не могло принадлежать Иосифу. В то же время сама идея написания сочинения о «нашем иудейском вероучении» была понятна — после того как он завершил рассказ об истории еврейского народа, книга, посвященная его теологии и философии, стала бы логическим завершением созданной им своеобразной «Еврейской энциклопедии». И, безусловно, безумно жаль, что эта книга так и не была написана (возможно, из-за смерти спонсора Иосифа Эпафродита) — она явно бы пригодилась и его современникам, и потомкам в уяснении мировоззрения евреев I века н. э.

Вне сомнения, при написании «Иудейских древностей» Иосиф Флавий пользовался огромным корпусом литературы — переводами книг Священного Писания на греческий язык, сочинениями Филона Александрийского и других эллинизированных евреев, трудами египетских, вавилонских, греческих и других историков, римскими архивами, мемуарами секретаря и советника Ирода Николая Дамасского и т. д. Временами он просто с небольшими коррективами вставлял в книгу отрывки из этих текстов без ссылки на автора — отсюда ощущение разнобоя в стилях и версии о том, что разные главы были написаны разными «помощниками»-соавторами.

Но следует признать, что часть из задействованных им при написании второго тома источников нам неизвестна. А они были, не могли не быть, и источники эти поистине уникальны. Не исключено, что некоторые события Иосиф восстанавливал по памяти, припоминая книги и документы, прочитанные в архиве Храма или услышанные от старших в те дни, когда он был совсем юным.

В итоге книга получилась поистине грандиозная, и Иосиф это сознавал. На ее написание у него, видимо, ушло десять лет. Первый вариант «Иудейских древностей» был окончен на 13-м году правления Домициана, то есть примерно в 94 году. Значение этой книги так же поистине трудно переоценить — без Иосифа мы много бы не знали, а многие имена оказались бы забыты.

Но не успел Иосиф отпраздновать завершение «Древностей», как на его голову посыпались новые неприятности.

Глава 3. Один против всех

Вопреки ожиданиям Иосифа, «Иудейские древности» были приняты римским обществом, мягко говоря, без особого энтузиазма. Да, были и благосклонные, и даже восторженные отзывы. Но куда больше, судя по всему, оказалось других — резко отрицательных, едких, подчас полных откровенной злобы.

Критики пытались объявить Иосифа «великим лжецом», частично придумавшим, а частично намеренно исказившим историю собственного народа, чтобы убедить мир в древности его происхождения (которая якобы не подтверждалась никакими достоверными историческими источниками и базировалась только на еврейских), в мнимом величии его культуры, в благородстве его нравов и обычаев. И уж тем более неприемлемой оказалась для критиков исподволь озвучиваемая в «Иудейских древностях» мысль о том, что иудейская религия несет миру истинное представление о природе Бога, и в смысле идеалов и моральных ценностей другим народам есть чему поучиться у евреев.

Во многом это объяснялось тем, что в течение всего времени после Иудейской войны антисемитизм на просторах Римской империи не только не ослабевал, но и продолжал непрестанно усиливаться — в значительной степени потому, что к евреям стали относиться прежде всего как к побежденным, заслуживающим только презрения.

Мнение Тацита, бывшего всего лет на двадцать младше Иосифа, о том, что евреи являются «презреннейшими из рабов», вне сомнения, отражало общее настроение населения Рима и провинций. Еще одной причиной усиления подобных настроений стала враждебность ревнителей традиционного пантеона богов к начавшему распространяться по всей территории империи христианству, которое многими воспринималось как ответвление иудаизма, не больше и не меньше, как «еврейская секта».

Гонения на стоиков, христиан и евреев значительно усилились после прихода в 81 году к власти Домициана.

Так, Светоний рассказывает, что при нем «с особой суровостью по сравнению с другими взыскивался иудейский налог: им облагались и те, кто открыто вел иудейский образ жизни, и те, кто скрывал свое происхождение, уклоняясь от наложенной на это племя дани. Я помню, как в ранней юности при мне в многолюдном судилище прокуратор осматривал девяностолетнего старика, не обрезан ли он»[66]. Ну а если так поступал император, то антисемиты всех мастей на всей территории империи почувствовали, что у них развязаны руки.