Иосиф Флавий. История про историка

Осарсиф связал всех жителей Авариса клятвой верности, запретил поклоняться почитаемым в Египте богам, а вместо этого приносить в жертву священных животных, с которыми эти боги отождествлялись. Также он запретил им общаться с египтянами, издал множество других постановлений, а затем стал готовиться к войне с Аменофисом, для чего послал к пастухам-гиксосам в Иерусалим, чтобы привлечь их в качестве союзников.

Царь Аменофис, узнав об этом, вспомнил предсказание тезки-жреца, решил, что так угодно богам, и хотя обладал армией в 300 тысяч воинов, бежал в Эфиопию, а гиксосы вместе с евреями стали править страной, подвергая местное население поборам и тяжелым репрессиям. Затем спустя 13 лет Аменофис с войском вернулся в Египет, без труда разбил гиксосов, а прокаженных частично убил, а частично изгнал из страны и преследовал до границы с Сирией.

От Манефона Иосиф переходит к версии египетской истории в изложении Херемона — александрийского библиотекаря, жившего в I веке н. э. (то есть почти своего современника), бывшего вдобавок какое-то время воспитателем Нерона.

Тот также упоминает царя Аменофиса, которому во сне явилась богиня Изида и стала пенять ему за разрушенный во время войны ее храм. Перепуганный Аменофис запросил жреца Фритифанта, как ему искупить грех, и тот посоветовал ему очистить Египет от прокаженных. Аменофис последовал этому совету и изгнал из страны 250 тысяч прокаженных, которых возглавили Моисей и Иосиф. Те, придя в Пелузий, нашли там 380 тысяч человек, которых царь не хотел пускать в Египет, заключили с ними союз и пошли войной на Египет. Аменофис бежал в Эфиопию, бросив беременную жену, которая родила в пещере сына Рамсеса, который, когда подрос, прогнал 200 тысяч прокаженных, от которых произошли евреи, в Сирию и вернулся на трон отца.

Наконец, Иосиф приводит еще одну версию происхождения евреев, принадлежащую некоему александрийскому историку Лисимаху, жившему предположительно во II веке до н. э., о котором нам практически ничего не известно.

Лисимах говорит о некоем египетском царе Бокхорисе, при котором евреи, в массе своей пораженные чесоткой, проказой и другими кожными заболеваниями, жили тем, что просили подаяния у храмов, заражая тем самым множество людей. После того как в стране грянул неурожай, Бокхорис запросил оракула, и тот заявил, что бог Солнца Аммон повелевает утопить всех больных чахоткой и проказой, а остальных больных изгнать в пустыню. Царь удаляет евреев в пустыню в расчете, что они там погибнут, но они выживают, по совету своего вождя Моисея идут наугад, приходят в Ханаан, завоевывают его и основывают свою столицу, которую поначалу назвали Иеросила (на древнеегипетском — «город грабителей храмов»), а затем, когда приобрели могущество, чтобы избежать связанных с этим упреков, переименовали в Иерусалим.

Иосиф разбивает три эти версии как по отдельности, так и сведя их вместе, взывая при этом к логике и рациональному мышлению читателей, то есть следуя в русле мышления римлян, бывших в массе убежденными рационалистами.

При этом он не жалеет сарказма в адрес своих оппонентов.

«Первоначальная причина этих выдумок, — пишет он, — как он (Манефон. — П. Л.) ее преподносит, поистине смехотворна: „Царь Аменофис, — говорит он, — пожелал созерцать богов“. Каких богов? ежели тех, что принято почитать у них, то и бык, и козел, и крокодилы, и обезьяны с собачьими мордами были у него перед глазами. Небесных же богов как мог он лицезреть? И откуда возникло у него само желание? Оттого, клянусь Зевсом (здесь Иосиф доходит до пика своего сарказма. — П. Л.), что до него их созерцал какой-то из его предшественников. От него-то он и узнал, как и куда смотреть, чтобы их увидать, так что ни в каком новом способе он и не нуждался. Умен же был прорицатель, по совету которого царь взялся за совершение этого дела. Почему же он не предвидел неисполнимость его желания, раз от этого не отступился? И с чего он взял, будто богов нельзя увидать из-за калек и прокаженных? Ведь боги гневаются на людей за нечестивые поступки, а не за телесные увечья. И возможно ли всего за один день собрать восемьдесят тысяч калек и прокаженных? И почему же царь ослушался прорицателя? Ведь тот посоветовал ему изгнать прокаженных за пределы Египта, а он упрятал их в каменоломни, как будто нуждался в работниках, а не желал очистить страну. Манефон утверждает, что прорицатель покончил с собой, поскольку предвидел гнев богов и все грядущие беды в Египте, и что он оставил царю письмо с предсказанием. Тогда почему же с самого начала прорицатель не знал о своей смерти? Почему он тотчас не воспрепятствовал царю в его желании созерцать богов? И к чему бояться тех бед, которые должны были случиться не с ним? Или что же еще могло быть для него более ужасным, из-за чего он поспешил покончить с собой?..» (ПА, 1:28).