Иосиф Флавий. История про историка

Сам Иосиф, как уже было сказано, принадлежал к противникам восстания, но отнюдь не потому, что симпатизировал римлянам. То есть он придерживался той самой позиции, которой придерживалось большинство фарисеев: они были противниками восстания не потому, что считали его несправедливым или их устраивало нахождение Иудеи под властью Рима, а потому что сознавали почти полное отсутствие шансов на успех.

И все же, что должен был испытывать 29-летний Иосиф бен Маттитьягу в течение тех четырех-пяти необычайно насыщенных событиями месяцев, которые прошли с момента его возвращения из Рима?

Он ступил на родную землю полный надежд на то, что теперь, после успеха его миссии, его ждет признание лучших людей Иерусалима и блестящая карьера — может быть, даже члена Синедриона. Нет, конечно, сразу на такое членство он не рассчитывал, однако вполне мог быть введен в число кандидатов в члены, пусть пока и на задних скамьях, но с правом высказывать свое мнение и с правом совещательного голоса. А дальше он уже быстро сумел бы пробиться в первый ряд, а там, глядишь, получил бы и кресло у овальной стены.

В принципе, будучи коэном, он мог рассчитывать и на место первосвященника, и, возможно, уже видел себя в его облачении входящим в Судный день в Святая Святых, а затем выходящим под ликующие крики народа: «Как сама красота, которой Создатель наделил творения Свои, — таков облик первосвященника. Как роза, цветущая в саду очарований, — таков облик первосвященника…»

Вместо этого он во время волнений вынужден был прятаться с другими коэнами в Храме, втайне желая победы партии мира и питая надежды на то, что Цестий Галл войдет в Иерусалим, после чего жизнь снова вернется в нормальное русло. И вот сейчас ему предстоит стать посланником мятежного, «отпавшего» Иерусалима в Галилее, и с этого момента в глазах римлян он становится врагом империи, не заслуживающим ничего, кроме смерти.

Однако эти размышления странным образом смешивались с сознательной, а может идущей из подсознания гордостью за еврейский народ, которая невольно чувствуется между строк «Иудейской войны».

И это понятно: Агриппа был, безусловно, прав, когда говорил о том, что все племена склонили голову перед военной мощью Рима. Даже парфяне, покорившие множество народов и пытавшиеся ему противостоять, по большому счету признали его превосходство, и их царь Вологез заключил мирный договор с Нероном. И вдруг на маленьком клочке земли небольшой, плохо вооруженный народ оказывается способным на равных сражаться с лучшей армией мира и в итоге заставляет ее отступить! И кто знает: может быть, правы те, кто рассчитывает на помощь Бога и на успех восстания?!

Но рассказывая об этих днях в «Жизнеописании», Иосиф отмечает, что «стало поражение Цестия несчастьем для всего нашего племени». Известие об этом поражении привело к новым еврейским погромам в Дамаске и других городах Сирии. При этом убивали не только евреев, но и всех, кто им сочувствовал, а также христиан, которых считали евреями и которые в большинстве своем и были ими по крови. Правда, по утверждению Ренана, «мягкость этих добрых сектантов и их безобидный характер часто спасали их»[35].

Многие евреи во время погромов или в их предчувствии бежали из Сирии и сопредельных стран, надеясь найти убежище у своих соплеменников. Как следствие, Галилея наполнилась тысячами беженцев, оставшихся без крова и имущества и нередко горевших жаждой мести. И это была еще одна проблема, с которой предстояло столкнуться Иосифу на новом поприще.

Цестий Галл тем временем направил делегацию бежавших к нему лидеров «партии мира» к Нерону, чтобы они из первых уст рассказали императору о том, как все было, и возложили вину за это на Флора — надеясь тем самым снять ответственность с себя и смягчить императора.

А Иосиф, покинув родной Иерусалим, уже направлялся в сторону Галилеи. На дворе был октябрь 66 года, и в стране стояла та самая пора, которую в России принято называть бабьим летом. Но Иосифу, разумеется, было не до того, чтобы любоваться прекрасными пейзажами, так как его занимали совсем другие мысли. Он прекрасно осознавал не только весь престиж, но и всю сложность и ответственность нового назначения.

Глава 8. Комендант Галилеи

Чтобы читатель понял всю сложность легшей на плечи Иосифа бен Маттитьягу задачи, следует сказать хотя бы несколько слов о том, что представляла собой Галилея той эпохи.

Ее благодатные земли и умеренный климат давали обильные урожаи зерновых культур, множества видов фруктов и овощей, а также оливок и винограда, позволявших вырабатывать в больших количествах два таких ценных в то время продукта, как вино и оливковое масло. На ее пастбищах паслись обильные стада — евреи выращивали крупный и мелкий рогатый скот, а сирийские греки — свиней (с одним из таких свиных стад и встречается Иисус в Евангелии от Матфея).