Иосиф Сталин. Часть 3. Верховный главнокомандующий

Позже в 1942 году генерал-лейтенант Китцингер докладывал Гитлеру, что только на Украине умирает 4300 пленных в день. В письме Розенберга Кейтелю от 28 февраля 1942 года, приведенном на Нюрнбергском процессе, говорилось, что бОльшая часть советских военнопленных "умерла от голода или погибла от суровых климатических условий. Тысячи также умерло от сыпного тифа. Начальники лагерей запретили гражданскому населению передавать заключенным пищу, они предпочитают обрекать их на голодную смерть. Во многих случаях, когда военнопленные не могли больше идти от голода и истощения, их расстреливали на глазах охваченного ужасом населения, а тела их не убирали. Во многих лагерях пленным вообще не предоставляли никакого жилища, они лежали под открытым небом во время дождя и снегопада. Им даже не давали инструментов для того, чтобы вырыть ямы или пещеры". Перечисляя эти факты, Розенберг не вспоминал о том, что за два дня до нападения на СССР он заявил: "Мы не берем на себя никакого обязательства по поводу того, чтобы кормить русский народ продуктами из этих областей изобилия". Сотни тысяч советских военнопленных и гражданских лиц были заморены голодом или убиты охранниками в "Уманской яме", Саласпилсе и многих подобных лагерях.

Одновременно происходило уничтожение мирного населения за пределами лагерей. Долматовский вспоминал: "До войны в Умани числилось 50 тысяч жителей… Около 20 тысяч жителей городка было расстреляно оккупантами, из них не менее половины – узники еврейского гетто". Подобное происходило во всех населенных пунктах, оккупированных Германией. Так на практике осуществлялся геноцид, жертвами которого стали миллионы советских людей.

После разгрома советских войск под Уманью, угроза Киеву еще больше возросла. Вскоре выяснилось, что обещания Хрущева и Кирпоноса перейти в наступление на помощь Южному фронту не могли быть осуществлены. 1 августа немцы начали новое наступление на Киев, а 7 августа Гитлер отдал приказ овладеть столицей Украины.

Однако советские войска оказывали противнику упорное сопротивление. Участник боев под Киевом маршал И.Х. Баграмян вспоминал: "Распространившаяся среди защитников Киева весть о том, что Гитлер 8 августа назначил парад своих войск на Крещатике, еще больше разъярила бойцов. "Устроим фашистским гадам "парад"! – кричали они, вновь и вновь бросаясь в контратаку. Стоять насмерть! – стало законом защитников Киева. Помнится, как на участке батальона 3-й воздушно-десантной бригады, переброшенного в район вражеского прорыва, артиллеристы под командованием младшего лейтенанта Кучерова пять раз отбивали атаки наседавших гитлеровцев. Отчаявшись взять батарею в лоб, фашисты обошли ее. Десантники по колено в грязи перетащили орудия на новую позицию и вновь ударили по врагу".

"Был момент, – вспоминал Баграмян, – когда на одном из участков подразделения 600-го полка попятились под нажимом превосходящих сил врага. Туда бросился батальонный комиссар Федор Андреевич Бабенко. "Товарищи! Куда же вы?! – закричал он и рукой показал в сторону города: "Там же Киев! Не пустим в него фашистов! Вперед! За мной!" Стремительной контратакой гитлеровцы были отброшены".

И все же 8 августа немцы ворвались в юго-западные пригороды Киева. Выполнить указания Сталина о переходе к обороне по намеченному им рубежу не удалось. В руководстве Юго-Западного фронта осознавали невозможность защитить Киев.

8 августа Сталин обратился по прямому проводу к Кирпоносу: "До нас дошли сведения, что фронт решил с легким сердцем сдать Киев врагу, якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?" Кирпонос решительно отрицал это и заверял, что им "и Военным советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в коем случае не сдать. Он заверил, что имевшиеся в его "распоряжении силы и средства должны обеспечить выполнение поставленной УРу задачи. Одновременно должен доложить Вам, что у меня больше резервов на данном направлении уже нет".

Сталин спрашивал: "Можете ли уверено сказать, что Вы приняли все меры для безусловного восстановления положения Южной полосы УРа?" Он говорил: "Комитет обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева. Недели через две будет легче, так как у нас будет возможность помочь вам свежими силами, а в течение двух недель вам нужно во что бы то ни стало отстоять Киев. Прошу ознакомить с этой лентой Буденного. Моя просьба и мое требование не сдавать Киев направлены в равной мере не только к вам, но и к Буденному".

Кирпонос в ответ заверял: "Тов. Сталин, все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать. Все, что имеется в моем распоряжении, будет использовано для обороны Киева с тем, чтобы выполнить поставленную перед нами Вами задачу – Киев врагу ни в коем случае не сдать…"