Иосиф Сталин, его маршалы и генералы

Рокоссовский видел, что удержаться ему теперь удастся только на рубеже Истринского водохранилища, где сама местность позволяла создать сильную оборону.

Попросил у Жукова разрешения отойти, чтобы организовать оборону, иначе немцы отбросят обороняющиеся войска и на их плечах форсируют реку и водохранилище.

Жуков приказал Рокоссовскому стоять насмерть.

Рокоссовский считал, что за 16-й армией других войск нет. Если она будет уничтожена, немцам откроется путь на Москву. Он обратился напрямую к начальнику Генштаба Борису Михайловичу Шапошникову. Тот согласился с Рокоссовским.

Но тут же пришла резкая телеграмма от Жукова:

«Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».

Пришлось подчиниться. Но Рокоссовский был прав. Немцы форсировали Истру с ходу и захватили плацдарм на левом берегу. Обстановка ухудшалась с каждым днем.

В дни тяжелых боев на Истре в штаб к Рокоссовскому приехал Жуков и привез соседа слева — командующего 5-й армией генерал-майора Леонида Александровича Говорова. Профессиональный артиллерист, Говоров в ноябре получил под командование общевойсковую армию и хорошо с ней справлялся. В сорок четвертом он станет маршалом...

Жуков раздраженно сказал Рокоссовскому:

— Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете. Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать.

Жуков не совсем был прав. Против Рокоссовского действовали танковые дивизии немцев, против Говорова — только пехотные. Рокоссовский и Говоров сели обсуждать, как действовать сообща. Жуков вышел в другую комнату позвонить. Вдруг влетел разъяренный и набросился на Говорова, которого только что превозносил:

— Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского? Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И смотри, если не восстановишь положение!..

Пока Жуков и Говоров ехали к Рокоссовскому, свежая моторизованная дивизия немцев перешла в наступление и продвинулась вперед на пятнадцать километров.

Бедный Говоров не мог вымолвить ни слова.

«Это тоже был один из жуковских методов руководства и воздействия — противопоставлять одного командующего другому, играть на самолюбии людей», — писал Константин Константинович.

Отношения с Жуковым, с которым они познакомились еще в 1924 году, у него складывались сложно. Рокоссовский помнил, что только несправедливость судьбы позволила Жукову так далеко обогнать его — в результате один встретил войну генералом армии, прославленным на всю страну, а другой всего лишь генерал-майором с пятном в биографии, оставленным арестом.

Наверное, Константин Константинович, несмотря на разницу в званиях, рассчитывал на нормальные дружеские отношения. Но Георгий Константинович по своему характеру не мог быть другим, и подчиненным приходилось тяжко.

«По отношению к подчиненным, — писал Рокоссовский, — у Жукова преобладала манера в большей степени повелевать, чем руководить. В тяжелые минуты подчиненный не мог рассчитывать на поддержку с его стороны — поддержку товарища, начальника, теплым словом, дружеским советом.

Высокая требовательность — необходимая и важнейшая черта военачальника. Но железная воля у него всегда должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умением опираться на их ум и инициативу. Наш командующий в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу. Бывал он и несправедлив, как говорят, под горячую руку».

Известно, что Жуков часто срывался, оскорблял подчиненных, попавших ему под горячую руку. Он несправедливо приказал привлечь к ответственности генерала Федора Дмитриевича Захарова, обвинив его в сдаче Клина. Но прокурор не нашел в действиях генерала состава преступления и дело прекратил.

Рокоссовский в воспоминаниях не раз сетовал на то, что Жуков устраивал разносы:

«Некоторые занимающие высокие посты начальники думали, что только они могут хорошо справляться с делами, что только они желают успеха, а к остальным, чтоб подтянуть их к собственному желанию, нужно применять окрики и запугивание...

Его личное «я» очень часто превалировало над общими интересами. Вспоминаю один момент, когда после разговора по ВЧ с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы...

Главное, видимо, состояло в том, что мы по-разному понимали роль и форму проявления волевого начала в руководстве. На войне же от этого много зависит».

Жуков тоже помнил, что был когда-то в подчинении у Рокоссовского. Наверное, инстинктивно хотел показать, что эти времена остались в прошлом, поэтому командующий Западным фронтом Жуков составил кисло-сладкую боевую характеристику Рокоссовского: