Ёж

К нему молниеносно подскочил Седой и легко вырвал карабин из рук.

— Угомонись! — он легко оттолкнул Мишу, и тот послушно сел в видавшее виды кресло. — Не важно, река или нет, ты сам понимаешь, что дороги в тайгу сейчас нет, сожрет любого и не подавится. Это тебе не городские игрушки, я сам не верю бабкиным рассказам. — Он мельком глянул на своего друга, тот лишь раздосадованно покачал головой. — Но я все видел своими глазами и многое чего еще видел, чему поверить не мог. И точно знаю, твой друг присоединился к тому, кого мы тут искали, и теперь уже и нам дороги назад нет, что-то не хочет, чтобы мы уходили. — К нему подошел котенок и ласково потерся о его ногу, Сергей брезгливо оттолкнул его в сторону. — Давно это у вас? — Он кивнул на животину.

— Пару дней, — ответила Женька, не понимая, к чему был задан этот вопрос.

— Слышал я о нем, и так же, как и ты, не верил во все это. — Он снова оттолкнул от себя котенка, который настойчиво пытался потереться о его ногу.

— Его эта животина, — вмешался Тимофей Степанович. — Он как метка, говорят, все, кто его видел, сгинули без следа.

— Если все сгинули, откуда тогда рассказы? — усмехнулся Миша.

— Тут тебе ответить я не могу, может, и повезло кому, тот и рассказал, знаю одно — зла от него никакого нет, но и добра тоже. — Бабка моя мне про него заместо сказок страшных рассказывала, когда проказничал много. Мол, выберется кот из реки с огромными глазищами и отметит тебя для нее, а она уж своего не упустит. Правда, я его себе не так представлял, думал, побольше будет, этот кроха совсем, и не подумаешь о нем чего плохого, но тут со всем так, вроде и тайга, а через секунду голодный зверь.

— Ладно, хватит баек, давай попробуем твою стряпню, а там пораскинем, что нам дальше делать и как отсюда выбираться… — Седой направился к котелку, взял ложку и помешал похлебку. — Из чего сварганил?

— Да всего понемножку, — усмехнулся Степаныч, присоединяясь к своему другу.

Похлебка действительно удалась, было весьма вкусно, хотя и непонятно, из чего эта вкуснотища варилась. Тимофей Степанович был мастером походного ужина, все нахваливали его стряпню, кроме Миши, который сидел чуть в стороне и не принимал участия в общем обсуждении кулинарных достоинств их нового попутчика. Сандаль замкнулся, и даже девчонки, с которыми он был знаком не первый день, казались ему чужими. С Борей он проработал много лет, и они были не просто напарниками, они были лучшими друзьями не разлей вода. Казалось, они выросли вместе и были двойняшками, жизнь одного теряла всякий смысл, если рядом не было второго. Сколько всего они прошли вместе, он был уверен, так будет всегда, но у жизни были другие планы, жизнь придумала безумную картину, которая не имела ничего общего с реальным миром. Картину, которая была выдумкой неизвестного творца. Он не хотел быть одним из ее героев, он хотел остаться в сторонке в своей не такой уж и спокойной, но размеренной жизни, к которой он привык и с которой не хотел расставаться.

Они достаточно быстро поужинали, и несмотря на то, что было всего около шести вечер, а засобирались спать. День выдался тяжелым и выматывающим. Сандаль по-прежнему сторонился общей компании и даже не принимал участия в обсуждении завтрашнего дня. Руководство их маленькой группкой принял на себя Седой, к которому с уважением относился даже Тимофей Степанович, казавшийся этаким грубым мужиком, не способным прислушиваться к чьему-либо мнению. Девчонки лишь внимательно слушали, когда тот рассказывал свой план, собственно говоря, им отводилась маленькая роль следовать за отрядом и не дергаться ни влево, ни вправо. На Мишу тоже не возлагали великих надежд, утрата друга произвела на него такое впечатление, что, казалось, он еще нескоро отойдет от своих собственных мыслей и вернется к миру людей. После обсуждения было решено ложиться спать и набираться сил для завтрашнего дня, который обещал быть ничуть не легче сегодняшнего.

…Юля по обыкновению проснулась раньше всех, костер давно погас и испускал под потолок тоненькую струйку дыма. Женька мерно посапывала в соседнем спальнике, по-детски сложив руки под щекой. Седой спал прямо на голом полу, недалеко от баррикад, Тимофей Степанович, рассчитывавший поддерживать пламя костра всю ночь, уснул, сидя на сцене, котенок спал рядом с ним, смешно вытянув лапки.

Она медленно выбралась из спальника, так, чтобы не издавать лишнего шума и не разбудить остальных. В городе, помнится, сон не покидал ее до двенадцати часов дня. Отец часто будил ее по утрам, чертыхаясь и приговаривая, что она в очередной раз опаздывает на учебу. Здесь же она просыпалась рано и совсем не хотела спать, чувствовала себя так, будто на дворе наступил полдень и петухи давно отпели подъем солнца.

Она еще раз окинула взглядом зал, наполненный стульями с обшарпанной обивкой, и искра понимания пронзила ее от позвонка до темечка. Нигде не было видно Сандаля. Она резко вскочила и пробежалась из одного конца зала в другой, Миши нигде не было.