Ипостась

– Как ты думаешь, зачем им в Мандалай? – кивнув на сбившихся в кучу людей, спросил Окоёмов.

Кхайе замерла в объятиях Василия. Она не шевелилась, а ее тело было напряжено, будто девушка замерзла и вот-вот начнет дрожать. Окоёмов машинально постарался обнять ее крепче, чтобы согреть, хотя, несмотря на ночь, температура воздуха явно зашкаливала за тридцать градусов. Ночной воздух давно стал влажным и каким-то липким, отсюда, из-под тента, неба видно не было, но и так ясно, что скоро пойдет ливень. Главное, чтобы дорогу не размыло, иначе придется снова идти пешком.

Часовщик давно спал, улегшись на каких-то тюках в углу у борта. Его тщедушное тело подскакивало и с сухим стуком падало на деревянный настил кузова всякий раз, когда грузовик натыкался на очередную кочку или проваливался в одну из многочисленных ям. Чжи Бяо громко сопел и, загребая руками, словно краб клешнями, забирался обратно на тюки. Все это он проделывал во сне, так ни разу и не проснувшись.

– Они ищут лучшей жизни, – ответила Кхайе. – Как все.

– Хорошо там, где нас нет, – сказал Окоёмов.

– Что ты имеешь в виду?

Василий отстранился от девушки, посмотрел ей в глаза. Она вздрогнула, но, опомнившись, снова прильнула всем телом к мужчине.

Значит, ему не показалось там, возле отеля, когда они спускались по бетонным перемычкам. Слова, к которым относился вопрос Кхайе, были произнесены по-русски. Бирманская девчонка никак не могла знать русского языка, переводчик стоял в ее «балалайке», которой, если ей верить, она и пользоваться-то особенно не умела. И ее английский стал лучше с тех пор, как впервые она заговорила с ним. Много лучше.

– Ты не бирманка.

Окоёмов не спрашивал, он делал выводы из того, что видел и слышал.

– Послушай, я...

– Не важно, – перебил ее Окоёмов. – Почему ты спасла меня там, в джунглях?

– Просто...

– Почему?

– Тебе обязательно нужно, чтобы все имело причину? Чтобы во всем присутствовал умысел? Я же сказала – просто. Потому что ты умирал, а я могла помочь. Потому что... потому что мы люди, в конце концов!

Все-таки она начала дрожать. От возмущения и горечи. Ее щеки стали влажными от слез – Окоёмов чувствовал это своей небритой щекой, к которой прижималась Кхайе.

Группка перепуганных местных сбилась в еще более плотную кучу после резких слов девушки. Они не понимали ее, но эти забитые люди боялись всего, даже повышенного голоса соседки, говорящей на непонятном языке.

– Ведь я пытался убить тебя, – пробормотал Окоёмов, елозя губами по мокрой щеке девушки. Во рту сделалось солоно от слез.

– Ты был не в себе, тебя укусила змея.

У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Он поверил в ее рассказ о змее, так было удобней. Тем более что змей в этих джунглях было хоть отбавляй. Но все изменилось с тех пор, как выяснилось, что он не просто потерявшийся в диких местах путник. С тех пор, как он подключил свою «балалайку» психоприводом к замечательному спутниковому коммуникатору, который ему выдали. Теперь он снова стал служителем, он выполнял то, что должен, то, для чего был предназначен. Не важно – хорошо это или плохо, это наполняло смыслом его бестолковое существование. С этих самых пор его сознание, до того дремавшее от бездействия и чувства обреченности, будто бы включилось. Он начал замечать многие вещи, которые раньше не имели для него никакого значения.

– Не было никакой змеи. Здесь, – Василий показал не небольшой шрам, оставшийся после «лечения» Кхайе, – была радиометка, которую мне поставили в лагере наемников. Они говорили, что это какая-то прививка.

– Но...

– Стали бы они тратиться на прививку ради швали, которую так и так собирались пустить под нож.

Окоёмов отстранился от Кхайе, чтобы видеть ее лицо.

– На кого ты работаешь?

Задавая этот вопрос, Окоёмов сам был в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. Он на самом деле не мог представить себе, что в мире может что-нибудь происходить просто так, без какого-то – доброго ли, злого ли – умысла. Он слишком живо помнил те ночи, что они провели с Кхайе вместе. Это тоже было частью плана? В это верить не хотелось.

Разумеется, она все продумала. Ведь теперь ты не сможешь ее убить, если придется? А если и сможешь – сто раз подумаешь перед тем, как спустить курок.

– Ни на кого.

Глаза опущены, губы плотно сжаты, ноздри раздуваются в такт дыханию.

– Тогда для чего ты вынула метку?

– Тебя бы искали.

Конечно, искали бы. И нашли бы, причем вместе с тобой. А вот этого тебе как раз и не было нужно.

– Для чего тебе это?

– Я хотела добраться до порта. Мне необходимо убраться отсюда.

– И все?

– А этого мало? Я же не спрашиваю, для чего ты тащишь старика в Магуэ? Или ты полагаешь, что я поверила в твое неуемное желание вылечить его?

Окоёмов отвернулся и тяжело вздохнул. Тема «джьяду гумра» не давала ему покоя.

– Это не лечится. Ты знаешь, кто этот старик?

– Откуда?!

– Что ты вообще делала здесь?

Кхайе усмехнулась.

– Пряталась. Что же еще?