Ирена Юргелевич. Чужой

Подметя рассыпанную перед топкой золу, он уселся на лавочке около дома. Встреча с бабушкой его больше не пу­гала, напротив — он думал о ней с нежностью. Теперь можно было поразмыслить о Зенеке. Мариан помнил каждое слово их короткого разговора.

— Откуда ты тут взялся? — спросил Зенек, подойдя по­ближе и подозрительно взглянув на Мариана.

— Уля сказала, что ты идешь в Варшаву...

— А твое какое дело? Куда хочу, туда иду. Наступил самый трудный момент.

— Я доехал на автобусе до Белиц, ну и вот, иду обратно, думал, может, тебя встречу... — говорил Мариан, надеясь, что больше ничего объяснять не придется. Однако, взглянув на враждебное лицо Зенека, поборол себя и прибавил: — Я. .. то есть мы… мы считаем, что все это было очень глупо.

Зенек, который, по привычке, смотрел в землю, поднял взгляд на Мариана и невесело усмехнулся:

— Жизнь вообще глупая штука, понял?

Что он хотел этим сказать, непонятно. Но Мариан почув­ствовал, что Зенек уже не так злится, как раньше.

— Вернись на остров!

— Нет.

— Не хочешь?

— Нет. Вы — это одно, а я — другое. Мариан опять не понял.

— Вы нормальные ребята. У вас есть папы, мамы, тетень­ки, дяденьки, — как-то необычно терпеливо объяснял Зенек. — Ну и прекрасно. А я… Надо выкручиваться самому.

— Так ведь и ты еще не взрослый. Как ты будешь жить?

— Посмотрим. Сам еще не знаю.

— Зенек! — сделал еще одну попытку Мариан. — Послу­шай меня, пойдем!

— Нет. Мне лучше уйти.

И каждый пошел в свою сторону. Пройдя несколько ша­гов, Зенек вдруг окликнул Мариана:

— А Дунай? . . Не появлялся?

— Нет! — крикнул в ответ Мариан.

— Скажи Уле, может, он еще вернется! Тем дело и кончилось.

* * *

С дороги послышались торопливые, легкие шаги. По дво­ру бежал Юлек.

— Мариан! — крикнул он, чуть не налетев в темноте на брата. — Ну что?

Мариан не отвечал. Юлек дернул его за руку:

— Ну, говори же!

— Я его встретил. Он не захотел.

— Не захотел вернуться? — жалобно повторил Юлек. Та­кая возможность ему и в голову не приходила.

— Что поделаешь, Юлек. Не огорчайся. А где бабушка?

— Осталась у Завадских.

— Как она, очень сердилась?

— А? — переспросил ничего не слышавший Юлек. Все мысли сто были там, на Варшавском шоссе.

— Я спрашиваю, она сердилась?

— Нет. Велела тебе поужинать и ложиться спать.

Мариан вздохнул с облегчением. Мальчики вошли в кух­ню, освещенную веселыми отблесками плясавшего в печке огня.

— Но почему же, Почему он не захотел вернуться? — не выдержал Юлек. — Почему, скажи мне!

— Не знаю.

— Как же он теперь будет?

Это был тот самый вопрос, который Мариан задал Зенеку несколько часов назад. Только сейчас Мариан отдал себе отчет в том, что настоящего ответа он не получил, и ему ста­ло вдруг стыдно, что он так радовался возвращению в свой теплый и уютный дом.

„ЭТО ВСЕ, ЧТО Я МОГУ ДЛЯ НЕГО СДЕЛАТЬ"

Ребята перестали ходить на остров. Любимое место поте­ряло для них все свое очарование. Они о нем даже не разго­варивали. Да и виделись они теперь редко.

Юлек помогал полоть огород, в базарные дни ездил с ба­бушкой в Лентов, возился с кроликами, строил для них вме­сте с дедушкой новые клетки. Мариан много читал и еще усерднее, чем прежде, занимался с Юлеком. Юлек ужасно на него за это злился, но, поскольку Мариана поддерживали бабушка с дедушкой, приходилось подчиняться.

Вишенка много времени проводила с матерью. С Улей они встречались только на пляже, который обнаружили не­подалеку от деревни. Там-то в одно прекрасное утро и по­явился Дунай.

«Все-таки пришел! — радостно подумала Уля, заметив его среди зарослей. — Зенек сказал правду». Девочка ласково по­дозвала собаку, но та не сделала ми шагу. Она больше не чув­ствовала себя членом ребячьей компании и снова преврати­лась в забитую, недоверчивую бродяжку. Когда Вишенка бро­сила Дунаю кусок хлеба, он трусливо поджал хвост и удрал.

Впрочем, через некоторое время пес появился опять, а по­том стал приходить все чаще и чаще. Но ни Вишенке, ни даже Уле ни разу не удалось ни погладить его, ни покормить с руки.

Как-то раз Уля не пришла купаться. Не пришла она и на следующий день. Вишенка забеспокоилась и побежала к ней домой.

— Уля дома? — спросила она, увидев в окошко пани Цыдзик.

— Куда там! В такую жару грех дома сидеть! — Пани Цыдзик взглянула на Вишенку и прибавила с некоторым удивлением: — Я думала, она пошла с тобой купаться, вы ж всегда вместе ходите.

— Она второй день не приходит! — крикнула Вишенка.

— Видно, с кем другим сговорилась! — пошутила пани Цыдзик. — Хотя, правду сказать, Улька с людьми нелегко сходится. Взрослая ведь уже девица, а робеет, как дитя ма­лое. Ох, нелегко ей в жизни придется! Смелым куда лучше, верно ведь?

- Вишенке нравилась пани Цыдзик, но сейчас она не была расположена к долгим разговорам — ей не терпелось узнать, куда девалась Уля. Она спросила у пани Цыдзик, в какую сторону та пошла.

— Да вроде бы к твоему дому, к школе, а там уж не знаю.

Вишенка выбежала на дорогу и пошла вдоль деревни, зорко оглядываясь по сторонам. Поведение подруги казалось ей загадочным и, конечно, требовало немедленного расследо­вания.