Ирина Краснова

цехов и отделов. Устроить для людей маленький праздник среди станков, заводского чада, а порой и перебранок бывает важнее иных нравоучительных бесед»⁷⁵.

И все равно не сразу приживались эти новые формы работы с читателями. Сотрудники библиотеки чувствовали, что люди к такому общению ещё не привыкли. На чем были все воспитаны? На собраниях, митингах, лекциях, урокax. Идея организации вечеров общения вызывала сначала немало возражений. Надежды на успех связывались только с творческими возможностями самого коллектива библиотеки.

Честно сказать, даже в известные годы идеологических стереотипов работники библиотеки позволяли себе некоторые «вольности» и в выборе темы, и в стиле проведения иных мероприятий. Практиковались общие собрания, на которых не было ни президиума, ни доклада, ни выступающих, а был очередной «дирижер», управляющий разговором. Вместо памятных многочасовых и изнурительных семинаров по профессиональной учебе устраивались обсуждения наиболее сложных и спорных произведений, беседы за

«круглым столом», «мозговые атаки», деловые игры. На «праздничных капустниках» (взамен торжественных заседаний) библиотекари оттачивали свои способности.

Постепенно наметились кандидатуры, способные выступать в роли ведущих литературных вечеров - заведующая отделом К. Семикина, главный библиотекарь Н. Баянова, заведующая сектором Н. Коряковцева, старший библиотекарь С. Малинина; музыкальных программ — старший библиотекаpь А. Кишкурно; юмористических — заведующая отделом Ф. Захарова. Сформировалась целая «труппа» нештатных служителей библиотечной эстрады. Только накопив определенный «капитал», библиотека приступила к осуществлению своего замысла.

На библиотечные вечера стали приходить и семьями, а дети с любопытством прислушивались к спорам взрослых – ведь гостями библиотеки были интересные собеседники, на всё имеющие свой взгляд. Обсуждая за чайными столиками книги В. Войновича и А. Солженицына, В. Некрасова и Б. Пастернака, И. Бунина и В. Пикуля, библиотекари с радостью замечали, что их гости становились почти хозяевами, что читательские дискуссии продолжались и в гардеробе, и на улице. Но, слава богу, никто из них не догадывался, какие дискуссии, больше похожие на уроки самоедства, разворачивались на другой день среди организаторов вечера:

- Зачем мы все так дружно кинулись защищать Бунина? Так нас и тянет всех причесать!

- И, вообще, нам надо быть сдержаннее. Мы слишком увлекаемся собственными рассуждениями.

- С таким жe вдохновением начинаем хвалить то, что ругали вчера. Когда мы, наконец, научимся размышлять, задавать себе вопросы?

Другие участники организации этих вечеров пытались остановить весь этот самосуд:

- С вами прямо не соскучишься! Может, хватит терзаться?»⁷⁶.

Итак, если в 70-80-е годы главной задачей библиотеки ВАЗа была идеологическая пропаганда, то в конце 80-х – начале 90-х годов основным направлением стало выполнение запросов читателей и их духовных потребностей. Неотъемлемой частью профессиональной идеологии библиотекарей стало понимание сложности мира, уникальности и ценности каждой человеческой личности. Книгу любили, о ней говорили. Прочитанное порой приводило к таким откровенным беседам, которые ранее были несвойственны всем нам.

С тех пор, как библиотекари избавились от некоторой заданности «репертуара», от идеологического пресса в оформлении книжных выставок, отношение к ним в корне изменилось. И в теме, и в подборе материала, и в элементах оформления шли постоянные творческие поиски. Появились, например, и выставка-собеседник («Между нами говоря»), и выставка-плакат («Опомнись!»), и выставка-отзыв («Слово читателю»), и выставка-

совет («Что делать, когда нечего делать»)⁷⁷.

Кто только не пытался в своё время руководить библиотекой! Еще бы, такая важная идеологическая область. Требовалось при этом ещё и «работать с читателем». Что читает, фантастику? Безобразие, - нужно предложить ему общественно-политическую литературу. Не хочет? До чего же отсталый у нас народ...