Ирина

Поначалу я сомневался, знакомить ли Ирину с Эллой… Когда я перевелся в ведомство Сергея, мы стали чаще видеться, но ни с чьей стороны не было даже намека на интим – были просто взаимная симпатия и доверие. Вскоре она ушла от Сергея и жила в мансарде-мастерской с каким-то блаженным художником, безумно в нее влюбленным. Брошенный любовник, сочтя себя оскорбленным, в жажде мести подключил гражданское начальство, и мансарду у художника отобрали. Вот тогда Элла проявила себя…

О том, что по материнской линии ее предками были крымские ханы, Сергей вспомнил, когда «ханша» начала действовать. А действовала она настолько решительно и жестко, что под ним «зашаталось кресло». Не хватало малого, и за этим малым Элла обратилась ко мне. Глядя в бездонные черные глаза, ощущая ее внутреннюю силу и боль за беззащитного гения, я дал нужный компромат…

В итоге – художник получил мастерскую, намного лучше прежней, а Сергей остался при должности, вынужденный навсегда забыть о них.

Предварительно договорившись, в субботу мы направились в гости к богемным «небожителям». Элла радушно приветила нас и пригласила в небольшой зал, заполненный картинами и скульптурами, в которых явно узнавалась хозяйка.

После «экскурсии», когда мы расположились в гостиной у камина, из мастерской, куда вход посторонним был заказан, к нам вышел Гоша.

Лохматый, с небольшой бородкой, испачканной красками, он показался мне классическим образцом творца не от мира сего. Шел общий разговор, художник даже не пытался вникать в суть, и, только когда смотрел на Эллу, взгляд его становился осмысленным и тревожно-счастливым. Вскоре он удалился, и я спросил ее.

– Почему он так смотрит на тебя?

– Гоша считает, – пояснила она, – что я послана ему небом, и страшно боится потерять меня…

Заметив влажный блеск ее глаз, я сменил тему и немного погодя отпросился на пару часов по делам. Дамы не возражали, оставшись беседовать с явной взаимной симпатией.

Когда я вернулся, это были уже две подружки, и, провожая нас, Элла одобрительно улыбалась мне, что-то заботливо поправляя на Ирине.

В понедельник, телефонным звонком, ее забота облеклась в конкретное пожелание: «Неплохо бы тебе раскошелиться – Иру следует одеть поприличнее…», – и она пообещала принять в этом участие.

Я попросил уточнить сумму – сумма оказалась довольно внушительной. Предполагая, что Ира может не взять деньги, я уговорил Эллу распоряжаться ими и на следующий день передал пакет, а Ире наказал слушаться старшую подругу: «Та знает, что делает…».

Процесс пополнения гардероба длился недели две. Поначалу Ирине было немного не по себе – пугали цены. Однако, видя мое восхищение, она быстро освоилась и радовалась каждой покупке, как дитя. Обладая хорошим вкусом, Ира, с помощью Эллы, из симпатичной, соблазнительной провинциалочки на глазах превращалась в молодую, завораживающе-привлекательную светскую даму.

Мы стали посещать официальные мероприятия, которые я раньше избегал, театры и выставки. Представляя ее как родственницу, иногда я замечал «понимающие» улыбки, хотя большинством так и принималось. Разновозрастных кавалеров, охочих до моей «племянницы», было предостаточно. Она держалась мило, но с достоинством. Слегка флиртуя, ни разу даже не приблизилась к грани, за которой пострадало бы мое самолюбие. Я чувствовал себя на высоте…

Не обделенный вниманием женщин, к сожалению, в последнее время средневозрастных, сейчас я стал замечать, что даже девушки, стреляя глазками, с удовольствием общаются со мной.

Как-то на набережной нас остановил фотограф, уверяя, что мы потрясающе красивы и не имеем права не запечатлеться на память.

Через несколько дней на рояле красовалась большая цветная фотография – на фоне залива с золотой солнечной дорожкой и дальними силуэтами кораблей стояли двое: моложавый капитан первого ранга и доверчиво склонившая голову к его плечу восхитительная женщина.

Дважды напоминала о себе Альбина: сначала беспокоясь о моем здоровье, так как давно не появлялся у них, потом, узнав про Ирину, с шутливой обидой, что прячу свое сокровище. А я даже представить не мог Иру в той обстановке, которой расцвечивалась моя прежняя жизнь.

О каком-либо трудоустройстве я и слышать не хотел, но, чтобы стаж не прерывался, фиктивно оформил ее в смежную организацию. Она не скрывала, что общается с мужем по телефону, собираясь постепенно всё уладить. Что уладить и как – меня не интересовало: она была со мной – счастливая и словно рожденная для этой жизни.

* * *

Позвонила жена, с которой мы уже лет десять жили раздельно, и сообщила, что едет в Крым, к нашему сыну, заканчивающему в Севастополе высшее военно-морское училище.

Она была директором большого магазина, имела хорошую квартиру в центре, и сын жил у нее, так как я часто уходил в плавание.

Обязанности по отношению к нему у нас четко распределялись: на ней – забота о быте, на мне – воспитание и подготовка к служебной карьере.

Мы не были с ним особо дружны, но я гордился его успехами и считал улучшенной своей копией.